что Движение освобождения животных потребует большего альтруизма со стороны,
чем любое другое освободительное движение, поскольку животные не способны
потребовать освобождения сами или протестовать против эксплуатации путем
голосования, демонстрации или бомб. Сингер заявляет, что мы должны перенести всех
животных в сферу нашей моральной заботы и прекратить обращаться с их жизнями как
с запросто расходуемыми для любой тривиальной цели.
Несколько слов об естественных (природных) правах животных. Они отличаются от
позитивных (юридических) прав, так как основываются не на законах, а на интересах,
притязаниях животных на определенный объем естественных, природных благ и
условий жизни (интерес на свободу, жизнь, пищу, воспроизводство и т.п.). Без этих
благ животные не могут существовать как живые существа. Права животных
порождают обязанности людей не только воздерживаться от причинения вреда
животным, но и приходить к ним на помощь в случае беды или угрозы. Причем
мотивацией в данном случае служат не экономические полезности, не великодушие и
доброта, а справедливость, долг и ответственность за права других видов. Придание
прав животным не означает, что человечество сразу полностью откажется от
использования или уничтожения животных. Придание прав лишь означает, что
человечество намерено к этому стремиться.
Но вернемся к книге Питера Сингера «Освобождение животных». Одной из самых
сильных ее глав является та, в которой автор исследует развитие идеологии господства
человека над животными — спесиецизма, показывает его корни в христианстве и
иудаизме, греческой философии, пагубное влияние Рене Декарта с его идеей
«животных-машин».
Наверное, многим покажутся спорными призывы П. Сингера к вегетарианству, однако,
возможно, человечество все-таки придет к нему, когда найдет способ получения
белковой пищи без использования животных. Что же касается корриды, петушиных
боев, любительской охоты, других развлекательных институтов с использованием
животных (цирки, зверинцы, фотосалоны и т.п.), применения животных в
парфюмерной промышленности, где грубо нарушаются права животных, то здесь
автора следует полностью поддержать — они должны быть запрещены.
Владимир БОРЕЙКО, директор Киевского эколого-культурного центра.
Вступление
Моя книга рассказывает о тирании человека над животными. Эта тирания была и еще
сегодня остается причиной таких страданий и боли, которые можно сравнить разве что
со столетиями тирании белых людей над чернокожими. Борьба против этой тирании
так же важна, как и успехи в нравственной и социальной сфере, достигнутые за
последние десятилетия.
Многие читатели могут подумать, что читают о невероятных преувеличениях. Пять лет
тому назад и я смеялся над подобными утверждениями и, во всяком случае, никогда не
собирался писать о них всерьез. Пять лет тому назад я не знал того, что знаю сегодня. И
если вы прочтете эту книгу внимательно, уделив особое внимание второй и третьей
главам, вы узнаете о притеснении животных столько, сколько знаю и я или, по крайней
мере, столько, сколько было возможно поместить в книге приемлемого объема. Лишь
после ознакомления с моей вступительной статьей вы сможете убедиться, что она не
преувеличение, а просто здравая оценка ситуации, преимущественно неизвестной
обществу. Я не прошу тут же поверить моей вступительной статье. Все, о чем я прошу,
прийдите к вашему окончательному суждению лишь по прочтении книги. Вскоре после
того, как я начал работу над этой книгой, моя жена и я были приглашены на чай к
одной даме, которая слышала, что я собираюсь писать о животных. Жили мы тогда в
Англии. Хозяйка очень интересовалась животными, рассказывала, что у нее есть
знакомая, постоянно пишущая о животных, которая хочет встретиться с нами.
Когда мы прибыли, подруга нашей хозяйки уже была на месте и действительно
стремилась говорить о животных.
«Я люблю животных, — начала она, — у меня есть собака и две кошки и вы не
представляете, как им вместе хорошо. Вы не представляете, как им замечательно! И мы
имеем даже небольшой госпиталь для любимцев». Она помолчала, пока накрывали на
стол, и взяла большой сендвич с окороком. Затем она спросила, какие же любимые