— Окей, кажется, живот в порядке. Повезли его наверх, немедленно.
На выходе из «спуска» она заглянула в другой бокс, где Эстевез работал над медсестрой.
— Как она?
— Приходит в себя. — Эстевез покачал головой. — Сердце стабилизировалось после дефибрилляции.
— У нее была фибрилляция? Господи!
— Как у парня с телефонной станции вчера. Будто ее ударил сильнейший поток электричества.
— Ты позвонил Майку?
— Да, ее муж уже едет.
— Хорошо. Позаботься о нашей девочке.
Эстевез кивнул и посмотрел вниз на свою коллегу.
— Обязательно.
Джейн нагнала пациента, когда персонал катил его по «спуску» в лифт, ведущий в хирургический комплекс. Этажом выше, она начала готовиться к операции, пока медсестры перекладывали его на стол. По ее просьбе приготовили торакальный хирургический набор и аппарат искусственного кровообращения, а ультразвук и рентгеновские снимки, сделанные внизу, уже высвечивались на мониторах.
Надев хирургические перчатки и держа их подальше от себя, она снова просмотрела сканы груди. По правде говоря, оба снимка были низкого качества, зернистые с этим эхо, но этого было достаточно, чтобы сориентироваться. Пуля застряла в спинных мышцах, и она собиралась оставить ее там: риск, присущий ее удалению, выше чем, если оставить ее в покое, и по правде, большинство людей с пулевыми ранениями покидали «спуск» со свинцовыми трофеями, где бы они не были.
Джейн нахмурилась, наклоняясь ближе к экрану. Интересная пуля. Круглая, не стандартной продолговатой формы, какие она привыкла видеть внутри своих пациентов. Но, кажется, сделана из обычного свинца.
Джейн подошла к столу, где пациента подсоединили к наркозному оборудованию. Его грудь была подготовлена, область вокруг укрыта хирургической тканью. Оранжевый слой Бетадина напоминал некачественный автозагар.
— Никакого шунтирования. Не хочу терять время. Скажи, у нас есть кровь для него в наличии?
Одна из медсестер слева заговорила.
— Есть, но не определена группа его крови.
Джейн оглядела пациента.
— Нет?
— Показатели пришли неопознанными. Но у нас есть восемь литров нулевой.
Джейн нахмурилась.
— Окей, сделаем это.
Используя лазерный скальпель, она сделала надрез на груди пациента, затем распилила грудину и, используя реберный расширитель, чтобы получить доступ к сердцу, открыла…
Джейн перестала дышать.
— Черт…
— Возьми, — закончил кто-то.
— Отсос, — когда последовала пауза, Джейн посмотрела на ассистировавшего медбрата. — Отсос, Жак. Мне плевать, как оно выглядит, я могу исправить… при условии, что мне дадут это сделать.
Кровь удаляли с шипящим звуком, и потом она смогла хорошо рассмотреть физическую аномалию, которую никогда не встречала раньше: шестикамерное сердце в человеческой груди. Это «эхо», которое она видела на ультразвуке, в действительности оказалось дополнительной парой камер.
— Фотографии! — крикнула она. — Только быстро, пожалуйста.
Пока делали снимки, Джейн подумала: «Блин, Кардиологическое Отделение с катушек съедет». Она ничего подобного раньше не встречала… хотя дыра в правом желудочке была знакомой. Она повидала таких сотни.
— Накладываем шов, — сказала она.
Жак вложил в ее ладонь пару зажимов, инструмент из нержавеющей стали, с изогнутой иглой и черной ниткой на ее конце. Джейн потянулась левой рукой за сердцем, затыкая дальнюю часть раны пальцем, затем зашила переднюю часть раны. Затем, нужно поднять сердце от околосердечной сумки и сделать то же самое снизу.
Общее затраченное время — шесть минут. Потом она убрала расширитель, возвращая ребрам исходное положение, и использовала проволоку из нержавеющей стали, чтобы сшить две половины грудины вместе. Она уже собиралась зашить его от диафрагмы до груди, когда оборудование начало пищать и анестезиолог сказал:
— Кровяное давление — шестьдесят на сорок, и падает.
Джейн обнаружила сердечную недостаточность, и наклонилась к пациенту.
— Даже не думай об этом, — выпалила она. — Умрешь тут у меня, и я просто рассвирепею.
Как гром среди ясного неба, вопреки медицинской логике, глаза мужчины распахнулись и уставились на нее.
Джейн отшатнулась назад. Господи Боже… Его радужки сверкали словно алмазы, так ярко, что напомнили ей о луне в безоблачную зимнюю ночь. Впервые в жизни она застыла как вкопанная. Когда их взгляды встретились, они, словно были связаны телами, переплелись, неотделимы…