Мы подъехали смотреть.
Линда не вылезала. Из дыры, неуклюже поскальзываясь и толкаясь, карабкались трое смешных малышей.
Пассажиров у меня не осталось, и я тоже бросил санки.
— Линда, Линда! — в салфетке обнаружились кусочки жареной колбасы. Жена звала собаку.
— Они, наверно еще не едят колбасы!?
— Попробуй.
Колбасой завладел Мишка. Он пихал ее щенкам в рот. Те ели. Он отдернул руку:
— Мама! Мама! Они меня понюхували! - Два щенка уцепили один кусок и забавно не могли оторвать друг от друга пушистые мордочки.
Подошла старушка с жестяной банкой для отбросов:
— Вы их кормите? - Малыши звали щенков, тискали их, совали еду, тащили на руки. Старуха с грязной банкой прилипчивостью своей раздражала. — ...Без молока матерного остались!..
— ?!.. Почему?
— Собаку-то эту Линду... собачий ящик приезжал... Кутят ребята попрятали, а мать не уберегли. Мешала им, вишь, она, лаяла! Их бы детей так без матери оставить!.. Им бы молока надо.
Машка, задрав им шубку, неловко прижимала к себе толстого кутенка.
— Дай я подержу, — Ветер пронизывал насквозь.
Малыш ткнулся в меня и дрожал зябкой дрожью. «Как
же они там под лестницей, одни без Линды!?» От его доверчивости запершило в горле. Отвернулся.
Машка отобрала у меня щенка.
— Я принесу им молока? — сказала жена.
— Им теплого надо. — Возразила старушка с жестянкой, — Моду взяли, детей без матери оставлять!..
— Может, возьмем?
— Куда в одну комнату? — жена теребила толстолапого, с усами, как у матери, щенка. — Кто же за ними ухаживать будет? Весь день на работе...
— Да. Всех Не возьмешь...
— Если бы свой дом был... Я бы всех забрала! Может их в деревню отвезти, к бабушке?..
— Двух уже дети взяли... Всех разберут... — утешительно, будто и ни к кому не обращаясь, бормотала старушка, унося порожнюю жестянку.
Щенки все съели и, подрагивая, заползли обратно втроем под лестницу высокого подъезда.
«Двоим оставленным было бы еще холодней там...»
Я повез пустые санки к своему дому. Спрятавшись за заслон от холода, закурил.
Голуби черной кучей сбились к корму. Воробьи расселись на ветках у кормушки, что повесила сосеДка.
Маша, отчаявшись дождаться, что я их буду еще катать, сама возила туда-сюда санки с малышами. Остановилась:
— Па-ап, ты чего такой грустный? Ну, па-ап!.. — Снова приехала, прислонилась к моим ногам, — Ты щенков домой взять хочешь? И я. — Я прижал дочку к себе. Сигарета попалась какая-то некрепкая. Молчал.
— Катайся. Не стой на месте. Дует.
— Прокатитесь с Мишей еще раз, и - домой, - позвала мама. - Холодно!
Мальчишкина рыбалка
(под плотиной Куйбышевской ГЭС).
Тот берег застыл в солнечной дымке черно-зелеными хребтами Жигулей, одетыми лесом, как мхом.
Седая, растревоженная Волга, сатанея, швыряет о берег глушеную рыбу.
С утра мальчишка с засученной штаниной носит ее с берега в большом сачке.
Чайка, метнувшись, упирает крыло и грудь в ветер и повисает, высматривая рыбу на отмелях.
Мальчишка с отцом, подвернув штаны, ловят у берега рыбу сачком и руками. Им из любопытства подошла помогать женщина в купальнике - из отдыхающих.
Ветер с вечера взъелся на наш берег, на эти огромные ветлы. Плещет ветвями, рвет с листьями грозди мелких веток и... ни с места. (Мокрая малышня выволокла на пляж большого сонного судака.) Вековущие стволы только покачивают высокими шапками - не шелохнутся.
Застекленные, элегантные коттеджи турбазы под ними, как у Христа за пазухой. Они забиты этим, все наполняющим шорохом, веселым шумом.
Мальчишку, видимо, захлестнуло. Мокрый, он гордо шлепает босиком по выложенным плитами дорожкам с очередным полным сачком.
Нравится!
Не высыпался почти неделю, а сегодня, наконец, удалось.
Жена будить не стала. Коснулась, как сон из детства, губами щеки, ушла на работу.
Дочка дотронулась пальчиками, шепнула на всякий случай: «Я ухожу», удовольствовалась подставленной во сне щекой и тоже не разбудила.
Володьку давно отвели в детский сад.
Когда я встал, нагулявшаяся и сытая Бимка грызла свою кость, а Мишка неслышно доделывал уроки.
С пересыпу голова - тяжелая. Есть, работать и говорить не хотелось. Раздражало чувство вины перед всеми тружениками.
Вчера прочел, что Каплер за полгода подготовил сценарий кинофильма «Восстание» («Ленин в Октябре»), а я вот сплю до полудня!