— Нет уж, перебивайте, пожалуйста! За тем и пришла, -энергично возразила Александра Владимировна. - Хочу деликатности, бережности, внимания к себе...
— Что это такое: «к себе»?
— К моим интересам...
— Чтоб он допускал, что у меня могут быть другие интересы, чем у него, - поспешила добавить молодая психолог.
— ... Умения или хотя бы желания уметь держать дистанцию...
— Чтобы он меня понимал... - надула губки сидевшая в кресле и далеко уже не молодая жеманница.
— Или - чтоб вы его понимали?! - оборвал я.
— Вы обещали не критиковать!.. - с ломливой уступчивостью попеняла мне она.
Простите!
— Предупредительности...
— Выражением чего является все, что вы все называете? И деликатность, и бережность? И внимание к вашим интересам, и допущение отличий, и желание держать дистанцию с вами? И предупредительность и понимание... Как все это вместе называется?
— Уважение?
— Забота?
— Признание?
— Все так. Но, что это еще - все, что вам надо от другого человека?
— Свобода! Мне надо, чтобы он сочувствовал моей свободе!
— И что же это все вместе?
— Любовь.
— Вы не забыли, какой вопрос обсуждаете?
— «Что такое - человеческое отношение?» Человеческое отношение! !! Да! Поняла! Все, чего я хочу от других людей для себя, это и есть человеческое отношение! Я, правда, к себе хочу человеческого отношения!
— Так - как в человеческих отношениях меняется ваше поведение с желанным человеком, когда он ответил вам взаимностью, в отличие от отношений «купипродая» на «как на рынке», когда ждешь платы?
В кабинете воцарилось напряженное молчание...
К моему удивлению - а я не думал и не знал, что этот вопрос трудный, я задавал его как очевидный и только для иллюстрации, для контраста с первым сегодняшним вопросом о «рынке» в отношениях, я даже в последнем обсуждении не насторожился, принял вмешательство Александра Владимировны лишь как мальчишеский выпад... - к моему удивлению ответа не последовало. Кто-то глядел в пол. Кто-то пытался угадать правильный ответ, кто-то ждал моего. Но озадачились все.
Я пытался растормошить. По-разному уточнял свой вопрос. Никто не отвечал. Но это неотвечание, и тоже неожиданно для меня, было не пустым, а каким-то значительным, уважительным к вопросу, собранным и серьезным.
Первой снова заговорила Александра Владимировна.
— Можно я попробую?... - Она говорила медленнее и весомее обычного. - У меня нет ответа!... Кажется, его нет у меня в опыте.... Но, если «по-человечески» - это то, чего я хочу от других для себя, - Александра Владимировна казалась взволнованной, - то, наверное,... я бы... я бы стала ему благодарна! Стала бы осторожнее. Бережнее с ним! Держала бы дистанцию. Чтобы не навязать себя больше, чем ему надо... Простите, я понимаю, что повторяю, что только что говорили о человеческом отношении.... Но, мне сейчас кажется... что я никогда... ни к кому не относилась по-человечески!... Но я бы о нем заботилась! Правда! Я... я... хочу! Я... Не умею! - она выскочила из кабинета, чтобы не расплакаться при всех.
Фантазирование на тему об изменении поведения с «хорошо относящимся» к тебе человеком продолжили другие. Разница между человеческим и базарным была очевидной и понятной.
Александра с покрасневшими глазами вернулась в кабинет.
— Укажите мне женщин, из присутствующих теперь здесь, кто, добившись доброго отношения привлекательного для них человека, мне не важно - мужчины или женщины, не будет «качать прав», ждать платы за то., что это отношение вызвала, а станет беречь этого человека от себя. Пусть, например,- вас?
Александра Владимировна долго и внимательно, вживаясь, как умела, изучала каждую из присутствующих. А потом молча покачала головой.
— Что?
— Нет!
— По-вашему все будут ждать платы?
— Мне так кажется.
— Светлана Маратовна, почему вы так жестко говорили о Галине Петровне? - снова обратился я к женщине, с которой разговор начинал.
Галина Петровна сидела, по-прежнему уставившись в пол, будто ничего не слышала, как истукан.
— Потому что все - про меня!
— Вы говорили про женщину, а можно - я спрошу вас о мужчинах? - в кабинете их по-прежнему было, кроме меня, только двое. Безучастные вначале, теперь они оба немного встревожились.
Женщина кивнула.
— Кто из них в ответ на ваше, желанное им «хорошее отношение» останется с базарными претензиями, а кто будет благодарным и захочет беречь вашу свободу?
— Никто! Оба будут ждать от меня. - Светлана Маратовна отвечала строго, почти сурово, но без злорадства.