- Здравствуйте, - сглотнув подступивший к горлу ком, всё же сказала я, - Меня зовут Соня, я – подруга вашей дочери…
- О, так ты уже знаешь! – всхлипнула фрау Бауэр.
Схватив меня за локоть, она буквально втащила меня в дом и захлопнула дверь. А после этого – заплакала, даже не пытаясь остановить себя.
- Простите, - осторожно начала я, понимая, что, кажется, попала в самый эпицентр семейной драмы, - Но я не совсем понимаю. Что случилось?
- Наша дочь, - сообщил мне мужской голос и через секунду из соседней комнаты вышел мужчина – судя по всему, глава семейства, - Она скончалась этой ночью. Утром мы нашли её тело.
Сердце пропустило удар. Нет, черт возьми, этого не может быть. Только не Андре. Не та, кого я знаю. Это слишком, даже для меня – той, которая привыкла видеть смерть.
- Как…- голос предательски сел, поэтому мне пришлось кашлянуть, прежде чем повторить, - Как это произошло?
- Врачи говорят – интоксикация, - голос мужчины звучал глухо, - Паучий яд. Якобы пока она спала - её искусали пауки.
Герр Бауэр казался спокойным, но я видела, как дрожат его руки, а взгляд блуждает, перебегая с места на место. И я не могла винить его – насколько мне известно, Андре была их единственным ребенком.
- А вы…у вас дома не было пауков?
Фрау Бауэр всхлипнула и покачала головой:
- Энди их до жути боялась. Даже самых маленьких. Мы их убивали сразу, как только находили. А уж держать дома ядовитого никогда бы не стали.
Горло сдавило. Я понимала, что если как можно скорее не покину этот дом – то истерика мамы Андре накроет и меня. Но, к сожалению, теперь мне точно нужно было проверить свою пока еще не до конца сформировавшуюся теорию.
- Простите, но могу я подняться в её комнату? – спросила я как можно мягче, - У Энди остались некоторые мои вещи, которые мне очень нужны.
- Конечно, - кивнул герр Бауэр, обнимая свою безутешную супругу за плечи, - Наверх – и сразу направо. Первая дверь.
Кивнув, я почти бегом поднялась на лестнице. А, оказавшись в комнате погибшей, захлопнула дверь – и чуть не рухнула от накатившего на меня ощущения. И дело было вовсе не в горе, которым буквально пропитался этот дом. Нет, в комнате Андре что-то было. Что-то, что мы – ведьмы – зовем злом.
Сделав пару шагов, я остановилась возле кровати – обычной, полутора спальной, накрытой ярко-зеленым пушистым пледом. Вообще оттенок зелени преобладал здесь над всеми остальными. Видимо, он был её любимым. Мне вспомнилось, что форма у девушки тоже всегда была либо ярко-салатовой, либо темно-зеленой.
Ох, Андре, что же с тобой произошло? Какая сила забрала тебя у родителей, и почему именно тебя? Чем ты – девушка, которая так любила спорт и математику – так не угодила этому миру?
Нахмурившись, я присела на кровать, и провела рукой по пледу. Здесь – именно в этой части комнаты присутствие Тьмы особенно чувствовалось. Оно будто сосредоточилось на кровати. Герр Бауэр сказал, что Энди умерла во сне. Что же это за демон такой?
Однако, чем больше я пыталась нащупать эту нить, тем более тонкой и призрачной она становилась. Пока в конце концов я не осталась сидеть с пустотой в душе, комкая в руках пушистый плед.
В итоге, захватив со стола первую попавшуюся тетрадь – я же якобы за вещами приехала – я спустилась вниз и пошла в гостиную, чтобы попрощаться. Взгляд сражу де наткнулся на большое фото в рамке. На нем была запечатлена компания девочек, в центре которой гордо стояла Андре. На лице её при этом застыла широкая улыбка, а глаза сверкали от искренней радости.
- Энди тренировала девочек, - пояснил её отец, заметив, куда я смотрю, - Учила их самообороне.
- Почему? – всхлипнула фрау Бауэр, продолжая рыдать в объятиях мужа, - Она ведь была такой хорошей девочкой. Светлой и чистой. Никаких мальчиков на уме – только учеба, спорт и дети. Почему именно она?!
Мои внутренности сжались от беспомощности. Я не смогла помочь этой семье. И плевать, что я не была уверена в реальности новой угрозы – предчувствие то было. И я его проигнорировала. А теперь еще одна семья будет хоронить близкого человека.
Но что-то я всё же могла сделать. Приблизившись к осиротевшим родителям, я присела перед ними на корточки и, взяв обоих за руку, сказала:
- Всё будет хорошо. Да, сейчас кажется, что жизнь кончена. И больше всего хочется последовать за ней. Но так нельзя. Андре хотела бы, чтобы вы жили. И вы должны сделать это – в память о ней. Это не значит, что плакать нельзя. Плачьте. День, два, неделю. Столько, сколько нужно, чтобы душа очистилась, а внутри воцарился мир. Но после этого – вы вытрите слёзы и продолжите жить. И будете это делать с широкой улыбкой на лице. Потому что этого бы хотела ваша дочь.