Мне девять, Томми – как вы поняли – тоже. На календаре лето, мы с братом играем на заднем дворе. Мама обустроила территорию таким образом, чтобы наши «игры» были скрыты от посторонних глаз – высокий забор обвивал плющ, густорастущие деревья также служили своеобразным барьером.
Томас балуется с левитацией – заставляет мелкие веточки и камушки отрываться от земли и зависать в воздухе. Мне нравится наблюдать за ним, но одновременно с этим я слегка ему завидую, потому что мои «игрушки» так высоко подниматься не могут. И мне это кажется несправедливо.
В какой-то момент я не выдерживаю и толкаю брата. Тот, не удержавшись на ногах, приземляется на свою пятую точку. А природный мусор падает на землю, не удерживаемый больше магией. Томми переводит на меня возмущенный взгляд и поджимает губы.
- Соня! Так не честно! – голос мальчик звенит от обиды, но я только злобно смеюсь.
- Будет тебе уроком! – заявляю я, - Никогда не теряй бдительности! Иначе когда-нибудь какой-нибудь демон откусит тебе голову! И я заберу все твои игрушки!
- Этого не случится, - покачал головой мой маленький близнец, - И потом – мама не хочет, чтобы мы охотились. Это удел тех, кто состоит в ковене. У них больше сил.
Но я только фыркнула и закатила глаза. Да, я была задирой даже в таком возрасте.
- Подумаешь, ковен. Нам с тобой никто не нужен. Мы и сами можем быть кланом друг для друга. И черпать из этого силу.
- Но мама... – попытался снова возразить Том, но я его перебила:
- Что ты заладил, как попугай – «мама, мама». она же не узнает. Мы с тобой будем вместе, против целого мира. Как мы всегда хотели. Согласен?
Чуть подумав, Томми кивнул. Я помнила этот наш диалог наизусть – как и всё остальное. Поэтому совершенно не удивилась, когда услышала из дома требовательное:
- София Рихтер! Немедленно подойти и объясни, что твои ботинки делают в холодильнике!
- Упс… - прикусила я губу, а братик противно захихикал, потому что понимал, что мне сейчас немного прилетит по голове.
Показав Тому язык, я побрела в сторону дома. Жаль, что я не могла ускорить этот процесс – тело во сне мне совершенно не подчинялось. Потому что в противном случае я бы неслась со скоростью ветра, мечтая, как можно скорее увидеть её.
Наконец, она добралась до кухни и толкнув дверь, вошла. Всё было также, как и всегда – недовольная женщина с длинными, забранными в хвост каштановыми волосами, стояла спиной ко мне, уперев руки в бока. Сейчас она повернется – и я увижу ее лицо. От волнения мое пока еще детское сердечко забилось, будто птичка в клетке. Каждый раз я ждала именно этого момента – когда мама повернется ко мне, и я почувствую себя по-настоящему дома.
- Мам? – робко позвала я, пытаясь выглядеть максимально виноватой.
Неторопливо – гораздо более медленней, чем я помнила раньше – она повернулась ко мне. И, увидев, наконец, её лицо, я пронзительно закричала. Потому что на меня смотрели глаза тупа – плоские, будто подернутые дымкой и потерявшие всякий цвет. И расположились они на сером лице с чуть треснувшей, как бумага, кожей. На мёртвом лице.
Я дернулась было, чтобы убежать на улицу – туда, где свет и Том, но моя мертвая мать схватила меня за руку, и я вскрикнула от того, насколько железной оказалась её хватка, а сама ладонь – ледяной.
Второй мой крик потонул где-то в горле, потому что второй рукой эта женщина – язык не поворачивается называть её мамой, даже мысленно – вцепилась в мое маленькое, почти цыплячье горло и чуть сжала, приближая свое серое лицо ко мне.
- Это всё ты, - проскрипела она каким-то механическим, неестественным голосом, - Ты виновата в том, что я такая.
Дернувшись, мне удалось вырваться. Сделав шаг назад, я споткнулась и, упав – рывком села на кровати, просыпаясь.
Хватая ртом воздух, я вцепилась обеими руками в свою шею, будто пытаясь стереть ощущение прикосновения к ней мёртвых рук. Сердце колотилось как бешеное, и казалось, готово просто выпрыгнуть из груди. Всё мое тело покрылось испариной, и пара капель стекала по спине, только добавляя неприятных ощущений.
Что это, черт возьми было?! Подобного никогда раньше не случалось. Никогда еще мои счастливые воспоминания о безмятежном детстве не омрачались подобными сценами.
Может быть, всё дело в Энди? Смерть знакомой настолько потрясла меня, что мой воспаленный мозг таким вот образом поиграл со мной. Это очень жестоко, скажу я вам.