Выбрать главу

Третий и четвертый день пути ничем не отличались от второго. Я немного втянулась и шла уже более уверенно, хотя на скорости это никак не сказывалось, все равно торопиться не получалось. Больше всего меня пугали слова того мужичка из Сиразы про закрытие перевалов. Кажется, это значит, что в горах выпадет снег пройти станет невозможно. А к тому шло.

Чем выше я забиралась, тем становилось холодней. Пришлось вытащить купленные внизу меховые вещи и надеть. Только сапоги я оставила прежние, очень уж привыкла. Зато под них я напялила теплые носки из шерсти местных коз, чтобы ноги не мерзли.

Вообще вопрос замерзания стоял остро, особенно на привалах. Теперь ночи я проводила в обнимку с осликом: от него шло тепло, как от печки, а с другой стороны горел мой магический костерок. Все яснее становилась глупость моей затеи: в одиночку перебраться через перевал в преддверии зимы.

На пятый день пошёл снег. Поначалу он был легкий и пушистый, как у меня на родине. Долетал до земли и сразу таял. А под вечер повалил крупными мокрыми хлопьями. Я с трудом в наступающей тьме нашла укромное местечко под выступом скалы, затащила туда несчастного Бака, разложила повозку и поставила ее на ребро, отгородив нас от внешнего мира.

Очень удачно сделала. Я заклинаниями прилепила полог одним краем к скале, а другим зацепила его за повозку, и снег к нам практически не попадал. Внутри нашей импровизированной палатки полыхал костер, варилась каша, Бак жевал очередную морковку, а снаружи бушевала стихия.

Если бы вслед за снегопадом ударил мороз, мы бы так и остались в ледяном плену до весны, когда бы местные охотники нашли наши милые трупики. Моих сил и магии надолго бы не хватило.

Но к счастью к утру началась оттепель, снег растаял, превратив горы в нечто скользкое и мерзко чавкающее, но проходимое. Мы отправились дальше, и я все больше радовалась, что у меня есть такой отличный длинноухий товарищ.

Годы воспитания Вэнем не прошли для Бака даром, это был на редкость умный и прагматичный осел. Поразительное дело, на равнине, если ему что не нравилось, он орал, не стесняясь, а в горах ни разу себе этого не позволил, будто знал, что здесь шуметь опасно.

Свой ум Бак доказал в тот же день. От усталости у меня на скользкой дороге подвернулась нога, да так неудачно, что я плюхнулась в жидкую грязь и поехала по склону вниз. Но это не овраг, а горы. Склон заканчивался самой что ни на есть настоящей пропастью. Может, не очень глубокой, но мне хватило бы. Я пыталась сгруппироваться и за что-нибудь зацепиться, чтобы задержать падение. Без толку. Применить магию в такой ситуации не удавалось: для нее нужно хоть минимальное сосредоточение, а попробуй сосредоточься, когда едешь на брюхе прямо в пропасть и не можешь даже затормозить. Единственное, на что меня хватило, это не выпустить из рук повод моего дорогого ослика.

Он сразу все понял и потянул меня назад на тропу. Не остановил, но движение замедлилось. Я смогла притормозить и сумела-таки обкрутить повод вокруг левого запястья, захлестнув петлю. Как я потом благословляла судьбу, что запястье было именно левым!

А дальше мы ехали вместе и так бы и закончили жизнь в пропасти, если бы не Бак. Он все же остался стоять на своих четырех, это я пузом пахала землю. А четыре ноги — это вам не две. Он ехать-то ехал, но еще умудрялся ими перебирать, сдвигаясь не только вниз, но еще и вбок. Когда я уже готова была прощаться с жизнью, он доковырялся до здорового обломка скалы, торчащего из склона, и зацепил об него ремень повода. Да-да, сделал это вполне осознанно: мотнул головой и перебросил петлю так, что она намертво застряла.

Большего не смог бы сделать никто. Мое сползание прекратилось. Сам ослик прижался к каменюке, как к родной маме, и покидать это убежище не собирался.

У меня появился шанс. Та рука, которую захлестнуло поводом, была уже синяя и болела адски, так что пришлось действовать другой. По пядям я преодолевала расстояние до скалы, подтягиваясь всем телом. Два раза чуть не соскользнула обратно, но обошлось. Наконец добралась и даже сумела подняться на ноги. Осторожно отцепила повод от раздувшейся и потерявшей чувствительность руки и прикрепила его к поясу, держась за камень, перебралась поближе к Баку и долго стояла без движения, перемогаясь, пока несчастную поврежденную руку разрывало от боли. Это восстанавливалось кровообращение.

С трудом мы с Баком вылезли обратно на тропу, грязные, мокрые и злые. Добрались до мало-мальски приемлемого места, где можно было остановиться, и дальше не пошли. Я лелеяла свою поврежденную руку, а ослика наградила тремя вкусными сочными морковками. Не зря я у торговца в Сиразе приобрела целый мешок!