Ди-он, ди-он, ди-ла, ла-ла…
Что райский голос просто врал
Ди-он, ди-он, ди-ла …
У лилии лиловый аромат…
А хлебник мёртв, по виду – спит как будто…
На память сорвала я незабудки
и повилику – верность, вот же, брат!
Фиалки всюду. Жаль… Фиалки – смерть…
Вплету их к розам, лилиям, жасмину…
Кто знает, может, скоро я остыну,
когда судьба прикажет умереть…
Голубке белый день, как ночь
Ди-он, ди-он, ди-ла, ла-ла…
И ей уже взлететь не смочь
Ди-он, ди-он, ди-ла …
Упала с ветки над рекой
Ди-он, ди-он, ди-ла, ла-ла…
Но было слишком глубоко…
Ди-он, ди-он …
24
Выдохлась...
Всё.
Выдохлась.
Закончились слова
И нет ни вдохновения, ни дрожи.
Ночным метро пустеет голова,
Ночным бульваром холоднеет кожа.
Одна
среди людей,
среди машин.
Их бесконечна, вечна вереница.
Лавины опускаются с вершин...
Потоком по Москве струятся лица...
И малой каплей
чувствуешь себя
Среди дождя.
Безликой и ничтожной...
Вторая половина сентября...
И нет ни вдохновения, ни дрожи
25
Не дыша
Опалённая солнцем своих пустынь,
Древним мумиям я становлюсь подстать.
Я сама наколдую себе хамсин,
Чтобы в лёгкие воздуха не набрать.
Словно лет поцелуй - на губах песок.
Я живу в самой пламенной из стихий,
Защищая от ветра живой листок,
На котором выращиваю стихи.
Я давно разучилась уже дышать.
Мне довольно тепла, мне не нужен свет.
Возрождай меня, милый мой, воскрешай -
У меня никого в целом свете нет.
Напои меня влагой своих глубин,
Окуни меня в омут двойного дна.
Если хочешь - в сомнениях утопи.
Чтоб не вырвалась - нежностью спеленай.
Схорони на задворках земных морей,
В Марианскую впадину опусти.
Я хочу быть сокровищницей твоей,
Тайным знаком в конце твоего пути.
В этом мире теряются просто так...
В океанах, песках, в глубине души
И в больших переполненных городах.
Отыщи меня, милый мой, отыщи...
26
Тоска
Был в опере аншлаг. Шаляпин на афишах.
Играют "Вражью силу". Полон зал.
Оркестр отыграл. Он в гриме вышел
И с выраженьем, гордо... промолчал.
Играют снова. Зритель дрогнул в ложах.
В партере ропот, жидкие хлопки.
"Он голос потерял", "он петь не может" -
Помчались по театру шепотки.
Маэстро поклонился и со сцены
Ушел. Владелец оперы Зимин
За ним в гримёрку - чуть не на колени!
"Терплю убытки!" А Шаляпин с ним
Весьма приличным чеком рассчитался.
Сложил парик у белого листка.
И, взгляд подняв, отчаянно признался:
"Да не могу я нынче петь... Тоска!"
27
Оставь нас, Бог...
Оставь нас, Бог! Как кукол в пыльный ящик
забрось и позабудь. А мы уж сами...
Грешить и снова каяться часами,
и предаваться вновь безбожной фальши...
Зачем тебе играть в судью и судьбы?
То в небеса, а то обратно в клетку...
Мы смертные. И мы - марионетки
в твоих забавах с изуверской сутью.
Кидаешь то в напалм, а то в измену,
своим величьем повергая в трепет...
Сулишь двоим в награду детский лепет
и страхом смерти ставишь на колени...
И как тебе тогда смотреть на небо,
где лишь недавно мы с тобой летели,
когда у разворошенной постели
стоит стакан, накрытый коркой хлеба?
и свечка тонкая мерцает в изголовье
наградою за веру и за верность...
и палачом придумано, наверно,
ноу-хау - четвертование любовью...
Да детский лепет - то, что безответно!
Предательство - какая ж это малость!
В неведенье - что мне ещё осталось
живу в последний раз. Внезапно смертна...
28
Падение
Был шёпот листьев, душ, или Вселенной,
когда за горы солнце укатилось.
Ночной росой на голые колени
пал душный август, что парил бескрыло.
Сад райский пах антоновкой обычной,
небрежно кем-то брошенной под ноги -
ещё вчера с оскоминкой привычной,
а нынче - с мятным привкусом тревоги.
Где тут подвох, и затаился Кранах?
Блаженство ли синоним наказанья?
Упали ниц под шорох звездопада
на полотно из страсти и желанья...
И прямо в мир! Жестокий и несметный -
подальше от божественных капризов.
Прав искуситель. Ничего, что смертны.
Лежит в траве темнеющий огрызок...
29
Рисуй!
Рисуй свой мир. Фломастером. Помадой.
Раскрась весь свет фантазией своею.
Доверь листку нетронутой бумаги
Волнений волны и штрихи сомнений.
Уже давно карандаши в коробке
Заточены для тонких изысканий.
Рисунок губ - стремительный и робкий,
Большое чувство - яркими мазками.
Все настроенья дня смешаешь в краски,
Посмотришь не глазами, а иначе.
Наверно, ярость обозначишь красным,
И медью - луч зелёный, знак удачи.
Волшебно-фиолетовое детство
В оранжевых разводах акварели.
А нежности душевных откровений
Изобразишь интимною пастелью.
Вдруг перекрасишь в небо голубое
Измены охру... в неземной тоске...
Зелёное... Палитру тайн откроешь
Себе... другим... на скомканном листке.
30
Кобра
Над чашей с ядом пьяною Нагайной
Склоняюсь в тишине кромешной ночи,
Как шулер карты, раскрываю тайны
/из давних публикаций/ между прочим.
На третьей чашке суррогата кофе
Прошу налить чего-нибудь покрепче,
И мимоходом заключаю в строфы
Всю патовость неловкой нашей встречи.
Надолго запечатываю в память
Даггеротипный профиль мутной тени,
Из крана звучно капающих капель
До пытки равномерное паденье...
Блуждая вместе в лабиринтах смыслов,
Обдумываем вовсе не разлуку -
Саму нелепость зарожденья мысли
Среди чужих не потерять друг друга.