Дмитрий Зимин
От 2 до 72
Книжка с картинками
Глава 1. Это моя бабушка
Это моя бабушка – Вера Николаевна Зимина (Гучкова) со своими внуками: младший, на ее коленях, – это я, а постарше – мой двоюродный брат Миша.
Может быть, бабушка уже тогда знала, что ее младший сын, мой отец – Борис Николаевич Зимин, арестованный весной 1935 года, погиб в том же году в лагере под Новосибирском. Ему было 30 лет, а мне не было еще и двух. Чуть ниже я помещаю его фото. Там же – обложка его книжки; это единственное, что осталось от отца.
В поисках документов той эпохи наткнулся на снимок, который грех не привести.
«Идущие вместе» («Наши») в варианте 1935 года.
(Фото М. Маркова-Гринберга «На физкультурном параде на Красной площади»)
Старший сын бабушки, Мишин отец и мой дядя Александр Николаевич, был, как я узнал совсем недавно, активным деятелем РСДРП (без «б», то есть меньшевиком). Впервые арестован, когда ему было 17 или 18 лет и расстрелян в Саратове в 1938 году. О последнем бабушка, наверное, не знала до своей смерти в 1942 году и на что-то надеялась. Расстрельный список c его именем, то есть список лиц, предаваемых суду военного трибунала по 1-й категории, подписан Сталиным 12 сентября 1938 года.
После этих подписей («Сталин, Молотов, Жданов») само «судебное производство по делу» заняло десяток минут. Приговор о расстреле был приведен в исполнение в тот же день, 27 октября 1938 года.
Единственный известный мне и плохой снимок Александра Зимина я скопировал из книги «ПАМЯТЬ. Исторический сборник № 3». Книга издана в Париже издательством «YMCA-PRESS» в 1980 году. Интересна запись на титульном листе: «Работа над сборником закончена в июне 1978 г. Москва, 1978».
В этой книге, в большой статье Т. Тиля «Социал-демократическое движение молодежи 1920-х годов», я нашел такие воспоминания о моем дяде: «…об Александре Зимине. Это был очень привлекательный и искренний человек. У меня создалось впечатление, что он принадлежал к типу «веселых меланхоликов»: оживленный, остроумный, писавший для развлечения товарищей по-русски и по-французски шуточные стихи, он вместе с тем был крайне впечатлителен и легко травмируем. Впервые он был арестован в 1921 г.; после 7 или 8 месяцев заключения в Бутырской и Орловской тюрьмах освобожден, но через пять месяцев вновь арестован и сослан в Орловскую губернию, откуда бежал.
Затем вновь арестован и снова бежал, на этот раз из тюрьмы; до осени 1923 года он работал в Ростовской с.-д. организации. В сентябре того же года его арестовали на Ирпенской конференции и на этот раз приговорили к трем годам заключения. С 1923 г. все пошло по обычной схеме: после трех лет заключения три года ссылки в Нарымский край, затем пребывание в «минусе», прерванное новым арестом, – тогда он, впрочем, отделался недолгим пребыванием в следственной тюрьме. В 1931 г. новый арест и три года заключения в Верхнеуральском политизоляторе; после третьего года ссылки в том же Нарымском крае, по истечении которых «минус» в Саратове; там же последний арест в 1937 году и в том же году смерть. Погиб ли он во время следствия или в этапе, расстрелян ли, покончил ли с собой? Одинаково вероятны все предположения…»
Книгу, выдержки из которой я привел, где-то откопали и принесли мне уже с закладками страниц, где упоминается Александр Зимин, замечательные люди: американец, исполнительный директор RANDа Джереми Азраэль (Jeremy Azrael) и его бессменный секретарь Мириам Левина.
Джереми создал «Форум российско-американской деловой элиты». Эти двухдневные неформальные и без прессы встречи заметных российских и американских бизнесменов проходят два раза в год – один раз в Москве, один раз в Нью-Йорке, с 1996 года. Этот форум – не вечное образование и со временем может прекратить свое существование, но пока он представляется мне полезным и интересным.
Я не уверен, что мне в дальнейшем найдется повод еще раз вспомнить об этих встречах и Джереми, поэтому я уж здесь покажу несколько фото с форума.
Вот он, Джереми, стоит к нам боком, тот самый, на которого с симпатией смотрит Александр Шохин. Здесь же Василий Шахновский, который тогда еще не успел побывать в подсудимых, а за ним виден Андрей Фурсенко, который тогда еще не успел стать министром образования.
Эти снимки – с одного из первых форумов, на которых еще имелась возможность наслаждаться общением и с Владимиром Гусинским, и с Кахой Бендукидзе. Придется ли когда-нибудь еще? А хотелось бы… И я там еще такой молодой. Какой же это год? Скорее всего, это 1997 ± 1 год.
В темных очках – та самая Мириам Левина. К сожалению, в моей фотоколлекции нашелся только такой ее снимок, в темных очках. Но зато – какая улыбка! На снимке есть и моя жена, и еще раз Джереми. Американец, а курит как паровоз.
В России долго жил. (А я, между прочим, уже пару лет, как не курю. Хотя ведь курил более полувека, много и с удовольствием.)
Джереми поражает меня тем, что он, американец, говорящий по-русски с заметным акцентом, проявляет черты классического московского «шестидесятника». Как-то он пригласил меня в Переделкино на день памяти Окуджавы. Прошу заметить, не я, коренной москвич, его, а Джереми меня пригласил на встречу друзей и почитателей знаменитого барда, где он и Мира были своими.
Вспомнив Джереми, не могу удержаться и не привести еще несколько фото с форумов разных лет. Привожу их просто так; мне приятно вспомнить эти встречи, посмотреть на симпатичные мне лица. Вот Игорь Юргенс, Алексей Мордашов, Каха Бендукидзе…
Этот снимок, где на нас смотрит Петр Авен, похоже, совсем древний: Олег Киселев тогда еще курил.
…Вспоминая наших бизнесменов, с которыми довелось познакомиться на РЭНДе, в Бюро правления РСПП и на заседаниях Совета по предпринимательству при премьере (а множества этих участников здорово пересекаются), мне кажется, что многие из них стоят в ряду самых крупных и достойных личностей, которые встречались на моем уже достаточно длинном жизненном пути. Хотя, как и все живые и активные люди, они, разумеется, не ангелы.
Приглашаю посмотреть на них. Не пропадать же таким фото разных лет в моем архиве.
А вот еще снимок будущего героя, жертвы и мученика современной России – Михаила Ходорковского на какой-то пресс-конференции в Интерфаксе. Мое отношение к последующей печальной для него и страны истории изложены в интервью, которое привожу в приложении этой главе.
Вскоре после ареста Михаила я пытался поставить обсуждение ситуации вокруг ЮКОСа на бюро правления РСПП, членом которого я тогда еще был. У моего помощника Сергея Машина сохранился мейл с его пометками, который я послал А.И. Вольскому. Из предлагаемых четырех вариантов публичной позиции РСПП был, разумеется, выбран последний – воздержаться от формулировки какой-либо позиции.