— Интересно вот что: иду я по вашей прекрасной долине, и почти все люди мне жалуются и завидуют советским временам. Вспоминаете, что вот было хорошо, были деньги, было электричество, и этот телевизор у вас работал и показывал картинки. А ведь есть у вас богатство, которого вы не замечаете. У вас есть и горы, и реки, и горячие источники, и солнце, и яблоки, и пшеница, о чём мечтают люди выше в горах. Но и более ценное у вас есть — доброта и дружба между собою, то, что вы так собираетесь в домах, общаетесь, питаетесь вместе, и любовь не только к своим, но и к путникам — ведь, поистине, ни одного кишлака сегодня я не смог пройти без того, чтобы один-два раза меня зазвали на чай и пообедать. Да, через этот пыльный ящик вы можете увидеть картинки далёких и богатых стран, но это не объединяет, а разъединяет людей. Хуже бедности — только зависть, когда человек начинает думать, сколько зарабатывает сосед, и запирает входную дверь ключом. Слава Богу, что у вас пока не нашли нефти, что не проложили железную дорогу, что вы не спускаете деньги в игровых автоматах, на концертах и в казино. Жаль только, что среди памирцев имеются пьяницы — скорее бросайте это вредное занятие, оно даёт лишь иллюзию счастья, ваши яблоки или памирский шир-чай куда лучше водки, а заодно и дешевле.
Памирцы удивлённо глазели на меня, а некоторые шёпотом объясняли другим, тем, кто не владел русским языком. После различных разговоров меня сманил обратно учитель географии, желающий поподробнее узнать, как попасть в Кербелу и другие святые местности. Он был весьма удивлён моей речью на собрании и обещал мне больше не пить. Будем надеяться, что он сдержит своё слово, и что книги по автостопу помогут ему выбраться из родного кишлака и посмотреть мир, о котором он знал пока лишь теоретически.
Легли спать очень поздно. Ночью в моём желудке возникли неблагоприятные реакции — наверное, тоже последствия пития (минеральной воды из бани и всех попутных источников). К счастью, расположение туалета я заранее установил.
19 августа, пятница. На переход
Наутро я покинул гостеприимное поселение и продолжил пешее путешествие в сторону Ишкашима. В каждом посёлке, как и вчера, меня заманивали на чай. Но я несколько утомился (последствия минерального перепоя); шлось плохо, да ещё и холодный ветер дул в мою сторону. Хотелось на чём-нибудь подъехать. Прошло часа три или четыре, и мне повезло: маршрутка (УАЗ-«буханка», именуемая здесь «таблеткой») проезжала мимо, и меня впихнули в щель среди удивлённых таджикских тётушек и старичков. Маршрутка шла в Ишкашим.
Ишкашим находится в самом низу типовой карты Советского Союза, на южном левом углу выступа, которым обозначен Памир. Реально, как мы знаем, туркменская Кушка несколько южнее, но при первом взгляде на карту это не видно, кажется, что Ишкашим — самый южный посёлок Союза. Было здесь жарко и тихо. На полупустом базаре я разменял деньги, приобретя таджикские сомони: до самого Ишкашима я ехал без местных денег, да и тут они мне почти не понадобились, так как я сегодня же собрался на переход в Афганистан, если, конечно, в Ишкашиме меня никто не позовёт на ночлег.
Ишкашимцы попрятались в своих домах по причине полуденного зноя, и никто меня не заметил и не позвал. Я выяснил, где находится переход — афганский мост расположен в трёх километрах к северу от города, в направлении Хорога — и пошёл туда. Меня ещё и подвезли. Афганский мост оказался не очень капитальным сооружением. Пяндж здесь разделился на две протоки, и между ними есть островок, на котором каждые две недели, в том числе завтра, происходит знаменитвый афганский базар, безвизовый для гостей с обоих берегов. А с берегов на этот остров проведены мостики шириной в одну машину. На нашем берегу стоят будки таможни и пост ГАИ; на афганском никаких признаков жизни нет, ни посёлка, ни домов, ни машин, только будка, оказавшаяся зданием афганской таможни.
Афганский мост используется не очень активно. Во всяком случае, когда я сюда подъехал, как раз ворота были закрыты — обеденный перерыв; начальство ушло обедать в посёлок, и два часа его не было, а я был единственным посетителем и ожидающим. Часа в три дня начальство вернулось, и меня пропустили, неторопливо записали в пограничные тетрадки, поставили выездной штамп, выдали зачем-то таджикскую миграционную карточку, заглянули в рюкзак и пожелали счастливого пути. Как потом обнаружилось, я забыл на таможне карту Афганистана, купленную ещё три года назад в той святой стране; придётся приобретать новую, как прибуду в цивилизацию.
На афганской стороне всё было ещё проще: один бородатый мужик-пограничник записал меня в одну тетрадку и пожелал счастливого пути. Рядом околачивался другой дядька, безбородый, говорящий по-русски. Он предложил мне услуги переводчика, и удивился, когда я отказался от его предложения. Сказал, что если я надумаю, то смогу найти его завтра на базаре в Файзабаде.