С передней машины выскочил щеголеватый младший лейтенант и, узнав, кто здесь старший, шустро доложил: «Товарищ лейтенант, младший лейтенант Бойко Павел Семенович прибыл в ваше распоряжение». Травин спросил:
– Из пушки когда-нибудь стреляли?
Обижаете, товарищ лейтенант, мы с излучины Дона, там вели бои. На каждую пушку – по три подбитых танка.
Прошу прощения. А я из-под Воронежа сюда с ребятами дотопал. По-моему, шагать больше некуда. Позади Волга. Хватит, побегали. Будем стоять тут насмерть. Высотка хороша.
Обзор на десятки километров. Нас отсюда не выбить.
Так точно, товарищ лейтенант. Мы уже дали клятву. «За Волгой для нас земли нет, а до Волги рукой подать».
Травин приказал построиться. Своя полурота выглядела боевито. Рядом стояли в пиджачках школяры, за ними толпились затюканные отступленцы. Травин потребовал:
– Старшина Скребцов, к утру бойцов обмыть, обмундировать и вооружить. Машины в твоем распоряжении. В штаб дивизии к тыловикам немедленно.
Ноздри старшины раздулись, орлиный крючковатый нос побелел.
Товарищ лейтенант, фронт не устоялся, где я найду тыловиков?
Товарищ старшина, приказываю выполнять указания.
Действуйте от имени командира дивизии. А я займусь организацией обороны. Хозотделению поставьте задачу – обмыть личный состав, запастись водой и продуктами на трое суток. Вам все ясно?
Есть, товарищ лейтенант!
Бойцы услышали твердый голос командира, почувствовали власть – выпрямились, подтянулись. Травин распределил солдат по отделениям, взводам, назначил в них командиров. Определил участки обороны, обозначил сектора обстрелов, указал танкоопасные направления. И, только после постановки боевой задачи, дал команду: «Ужинать и отдыхать!» Старшина вернулся в полночь. Привез одну машину с обмундированием, мешками с продуктами, флягами с водой, вторую – загруженную гранатами, минами и бутылками с зажигательной смесью.
В 4:00 – подъем, экипировка. В 5:00 – построение. Травин поставил задачу: «Есть приказ оборонять высоту до последнего бойца. Помощи не будет. Бой идет в траншеях первой линии обороны, основные войска занимают вторую. Наша задача – как можно дольше задержать противника. Необходимо закопаться в землю, чем глубже, тем надежнее. Трусов и паникеров будем расстреливать по решению военного трибунала. Назначаю состав трибунала: старшина Скребцов, радист Голубев и секретарь комсомольской организации школы №17 Перевозчиков. Задача ясна? Командирам отделений развести бойцов по закрепленным участкам обороны».
На вершине кургана, посредине, находился огромный отполированный гранитный валун. Травин задумался: «Кругом степь, по оврагам выглядывают известняки и песчаники. Откуда этот валун? Похоже, что это культовый камень. Кому поклонялись древние кочевые народы? Что тут делали на кургане?»
Верхний слой чернозема копался легко, дальше пошел уплотнившийся за века песчаник. Через два часа окопы в полный рост были готовы. Травин приказал впереди сделать противотанковые укрытия и ответвления. Хозяйственный взвод с тыльной стороны вклинился в холм двумя тоннелями. Один был предназначен для раненых, другой – для боеприпасов и продуктов питания.
В 8:00 слева и справа послышалась пушечная стрельба. Немецкие танки рвались к Волге. К высотке подскочил «виллис», из машины выпрыгнул пропыленный командир дивизии. Потребовал: «Командира опорного пункта ко мне!» Лейтенант Травин, подпрыгивая, подбежал к машине. Правая рука после контузии не слушалась и, отвисая, падала на грудь, левый глаз дергался, нос заострился, щеки ввалились, фуражка съехала на бок, заикаясь, он доложил:
Товарищ командир дивизии, усиленная рота опорного пункта к бою готова!
Ну, показывай, какую ты тут оборону сотворил… Обещал весь курган окопами перепоясать. Вижу, хорошо зарылся, молодец. Сам догадался или кто посоветовал?
А мы в две головы думаем, – и показал на Скребцова.
Ну, что, старшина, давно воюешь?
– А третью войну, товарищ полковник. Монгольского песка наглотался досыта, а в финскую – обморозился.
Вижу твои отметины: и бровь рассечена, и в щеке дырка.
Было, товарищ полковник. Бровь – это с Халхин-Гола, японец саданул так, что чуть глаза не вылетели, наверное, самбистом был, а я у него нос откусил и, с перепугу, мошонку вырвал, он так орал, что другие опешили и бросились бежать.
Стоящие в стороне командиры взводов озорно засмеялись.
– Ну и мастак закладывать!