Летчики зачастую спиваются не от того, что устали от неба или потеряли любовь к авиации, а больше от неустроенности. Возраст сорок. Переезды из гарнизона в гарнизон. Жизнь в взвешенном состоянии, не решен квартирный вопрос. Подрастают дети, их надо учить. Учебные заведения в сотнях километров. Родители живут в глухой деревеньке, постарели. За ними нужен уход. Шлют слезные письма: «Сыночек, на старости мы совсем одиноки, растили вас – была война, некогда было вам уделять внимание, а сейчас бы понянчились с внуками, да не видим их, взяли бы к себе на лето, в случае болезни больница за сорок километров, что случись, не будет нам прощенья». Да и пока молоды, надо успеть обустроиться на новом месте, получить новую специальность, до старости еще далеко-далеко.
Молодые, здоровые, полные сил летчики изыскивают пути списания с летной работы и демобилизируются. Перспектива карьерного роста не велика: три командира эскадрильи, командир полка и два его заместителя. Высшее начальство не препятствует, каждый год по стране сокращается по два-три полка, но и не предлагает раньше времени демобилизироваться – иначе обида всего летного состава.
Ни один командир не скажет: «Петров, Иванов – … пора вам ложиться в госпиталь на списание» Летчик ответит: «Я только проходил комиссию, по всем параметрам без изъянов, замечаний нет. При переаттестации рекомендован на высшую должность, класс подтвердил. За умение от командующего благодарность». Нет, никто не предложит. Летчик должен решить этот очень сложный вопрос сам. Решение принято. В первую очередь радуется жена: «Наконец-то будет своя квартира, не надо быть в напряжении в дни полетов, ждать из служебных командировок». Летчик начинает бегать и интересоваться, как лучше списаться. В первую очередь собирает информацию у тех летчиков, которые списались и пока в ожидании квартиры живут в гарнизоне.
Кнопки
Бакинский госпиталь. Третий день. У майора Дерябина замечаний к здоровью нет. Переживает. Кто-то посоветовал: наточить две кнопки, вставить между пальцами ног и во время снятия кардиограммы через пять секунд резко сжимать пальцы. Линия кардиограммы будет прыгать.
Наточил, вставил, прилег на кушетку. Сжимает пальцы. Боль ударяет под ложечку. Хочется кричать, но надо терпеть. Дерябин встает. Кнопки выпадают и впиваются в пятку. В глазах темнеет. Опирается на стенку. Врач спрашивает: «Что, больно? Садитесь на стул, будем вытаскивать кнопки. Не вы первый. Зачем так делали? Сказали бы, что надо списаться, я бы вам такую кривую выдала, что комиссия удивилась бы, что вы еще живы. Есть распоряжение – летчиков, которым за сорок, желающих уйти с летной работы – списывать. Ну и вот, достала из пятки кнопку и прижгла йодом, пожалуйста, подержите несколько минут ватку, смоченную в спирте. Идите в палату и отдыхайте, а ваши вопросы мы решим».
Дерябин, подпрыгивая на одной ноге, зашел в палату. Его ждали. Увидев его кислую физиономию – грохнули смехом. Дерябин взорвался: «Мудаки, засранцы! Не могли придумать, что-то попроще».
– Ничего, боль пройдет. Но зато надежно.
Анализы
Бакинский госпиталь. Молодой летчик на медицинском обследовании. Недавно прибыл в часть. В части летчиков излишки, пока за штатом. Местечко – райский уголок. Взлетная полоса заканчивается у обреза моря. Благодать. Во время полетов можно не один раз окунуться в море. Жена москвичка. Ей тут правится. Быстро обзавелась подругами. Каждый вечер – купания в море. Городок в цветах. Фрукты стоят копейки, нежнейшее вино «Лыхна» – 90 копеек бутылка. В столовой круглый год свежие овощи. Приказ с округа, летчиков заштатников для прохождения дальнейшей службы отправлять в Красноводск. Служившие там летчики смогли попасть сюда, Гудауту, только через Камчатку или Крайний Север. Рассказывали, что Красноводск хуже каторги. В апреле растительность выгорает, до глубокой осени пыльные бури. Солнце палит нещадно. В июле от жары деревья сбрасывают листву. Вода Каспия у берегов летом исходит паром, горячая. Дороги накалены как на углях – ногой не наступишь. В море толком не искупаешься, вода соленая, плотная, как рапа. Воду привозят в бочках. Одну и ту же воду используют трижды. Сначала для душа, потом ею моют полы, а после поливают деревья возле домика. Жена настаивает: «Коля, демобилизируйся, у родителей трехкомнатная квартира, папа устроит на перспективную работу, я инженер-технолог, пойду на завод. Списывайся. Не хочу я за Каспий к басмачам».
В палате пожилые офицеры, послужившие по двадцать пять и более лет, хлебнувшие лиха по самые ноздри: и Ваинга, и Угольные Копи, и Майгатка, и Забайкалье.
Вечерами воспоминанья, воспоминанья. Оказывается, многие побывали в этих местах, но в разное время, есть общие знакомые. О своих командировках отзываются по-разному, но это все в прошлом.