Предводитель голландцев, Мориц Нассау-Оранский, умерший незадолго до начала похода в Бразилию, вошел в историю как великий военный реформатор. Подробно его реформы описаны в специальной литературе. Я же здесь укажу, что впервые было создано специальное военно-учебное заведение. А окончив его, многие офицеры еще шли учиться в университеты. Родственник Морица и его сподвижник в деле создания сильной голландской армии, Иоганн-Мориц Нассау-Оранский и возглавил голландское вторжение в Бразилию. Но о нем — чуть позже.
В голландской армии тогда служили и иностранцы. Во-первых, там хорошо и регулярно платили, во-вторых, там было чему поучиться — это была как бы практическая школа для всей протестантской Европы.
А сейчас я хочу кратко рассказать об одном офицере-поляке, служившем тогда в голландской армии и воевавшем в Бразилии. О Христофере Арцышевском. Ему пришлось уехать из Польши, так как он отошел от католической религии и вступил в одну из протестантских сект. Даже в относительно веротерпимой Польше иногда вспыхивали религиозные гонения, и он предпочел уехать к протестантам. Он был человеком образованным и способным, так что в голландской армии прижился. К сожалению, его воспоминания, написанные им о бразильской войне по возвращении в Польшу, пропали. Польские историки его превозносят. Рассказывают, что он добился сдачи приморской крепости, продемонстрировав португальцам подводную лодку. Ничего невозможного в этом нет — подводные суда в Европе в Англии, например, уже демонстрировались публике в качестве аттракциона. До боевого их применения было еще очень далеко. Но в Бразилии, на краю света, об этом ничего не слышали и приняли игрушку за грозное оружие. Но, понятно, вспомнил я о нем не из-за этого. А вот почему. Когда гонения в Польше стихли, Арцышевский вернулся туда. И стал генералом польской армии. Звездный час его наступил осенью 1648 года. Это было страшное время для Польши — бесконечные поражения, которые поляки терпели от казаков Хмельницкого и союзных с ним татар, совершенно дезорганизовали страну. Все потеряли голову. А для евреев продвижение Хмельницкого означало верную смерть. Спасались только те, кому удавалось сдаться татарам. Эти не убивали, а отправляли пленных евреев в Стамбул, а там уж их выкупали турецкие евреи. И случилось так, что Львов (Лемберг) оказался практически беззащитен. Там был совсем ничтожный польский гарнизон. А среди населения было много православных украинцев, только и ждавших Хмельницкого, подходившего к городу. Но командовал гарнизоном генерал Арцышевский, наш старый знакомый. Он не поддался общей панике и решил драться до последнего. Встретив яростную оборону, Хмельницкий предложил полякам мир, если ему выдадут евреев. Этот прием иногда срабатывал — в Тульчине, например. А справившись с евреями, казаки потом брались за поляков. Но во Львове так не вышло. Арцышевский, несмотря на огромное неравенство сил, не согласился и продолжал сопротивляться. В конце концов Хмельницкий Львова не взял и отошел, удовлетворившись контрибуцией. Христофер Арцышевский погиб в ходе дальнейшей войны с Хмельницким. Помянем его добрым словом. Нечасто встречались в истории подобные ему поляки.
55
Никто не пророк в своем Отечестве
Итак, голландцы, успешно действуя на суше и на море, захватывали Бразилию. Евреи, конечно, целиком были на их стороне. Они вступали в голландскую армию, возможно, даже во флот. Особенно отличились еврейские части в борьбе за город Пернамбуко, центр сахаропроизводящего района (теперь это Ресифи). Тем не менее голландцы, заняв район Пернамбуко, не спешили предоставить евреям религиозную свободу. Возможно, опасались реакции остальных бразильцев, а возможно, колониальные власти были менее либеральными, чем власти Метрополии (мы еще с этим встретимся), но по указу из Нидерландов, где, кстати, оценили участие евреев в боях, они получили то, что хотели, и мараны наконец вернулись открыто в иудаизм после вековой конспирации. Меж тем голландцы полностью овладели «сахарными землями». Внутренние же районы Бразилии были тогда очень слабо заселены. Это была и еще долго оставалась фактически ничейная земля. И вот теперь встал вопрос, что делать дальше. Голландский главнокомандующий, герой бесконечной войны с Испанией, Иоганн-Мориц, человек умный, образованный и уже пожилой, заявил твердо: «Нужно создать в Бразилии массовую опору голландской власти». Евреи — это хорошо, но их немного. Все еврейское население Ресифи в середине XVII века составляло 5 тысяч человек, включая 600 евреев, переехавших из Голландии уже после завоевания Бразилии. Хотя это, бесспорно, был тогда крупнейший еврейский центр Нового Света, цифра эта — невелика, даже по тому времени. Увы, из маленькой Голландии, к тому же создававшей в это время колониальную империю еще и на востоке, нельзя было быстро получить много поселенцев. Ни евреев, ни кальвинистов. Надо было искать нестандартное решение. На белое нееврейское население Бразилии рассчитывать было нечего. Кстати, метисов, плодов сожительства белых мужчин с индианками, среди них было больше, чем чистокровных белых. Но все они считали себя католиками и говорили по-португальски. То есть считали себя побежденной стороной и только ждали подходящего момента для реванша. Быстро изменить эту ситуацию было невозможно. Этот португальский патриотизм метисов объясняется тем, что по общему мнению у португальцев не принято было дискриминировать людей по цвету кожи, и метисы были хорошо приняты португальским обществом. Индейцы Бразилии находились до прихода белых на очень низкой ступени развития, жили собирательством и охотой. Племена были невелики, вели кочевой или полукочевой образ жизни. Эксплуатировать таких людей трудно. Характерно, что туда, где индейское население было многочисленным и трудолюбивым (Мексика, Гватемала, Перу), негров ввозили немного. В основном их ввозили в места, где индейцы были совсем дикими. Согнанные на работу, вынужденные к непривычной им оседлости, бразильские индейцы начинали быстро вымирать. А «негр не умирает, пока его не повесят», — как тогда говорили. Но негры были дороги. Еще и потому, что торговля ими была обложена высоким королевским налогом. «Сахарный» успех маранов и других бразильцев принудил заняться тем же. Приличные люди, как и мараны, покупали для этого негров. Бедный же люд, в основном метисы, захватывали индейцев. Это считалось незаконным, и товар был явно хуже, но зато доставался бесплатно или очень дешево. На защиту индейцев встал иезуитский орден (и, конечно, честь иезуитам за это и слава). Но хотя метисы и считали себя добрыми католиками, все-таки и на крещеных индейцев они тоже нападали. Отцам-иезуитам удалось взять под контроль только глухие места. Там они даже вооружали индейцев, с разрешения испанского короля (он же — португальский король). Но эти окрещенные и начинавшие цивилизоваться индейцы тоже не подходили к роли «массовой опоры» голландской власти — они были под полным контролем иезуитов, злейших врагов кальвинистов. И тут тоже быстро ничего нельзя было изменить. Оставались негры. XVII век — эпоха развитой работорговли. Причем это была именно торговля. Европейцы покупали негров у негритянских царьков. Негры, в общем-то, были знакомы с рабством еще до прихода европейцев, но это было патриархальное рабство. Рабов было мало. Но коль скоро европейские торговцы создали спрос, стало расти и предложение. В рабство обращали пленных, мятежников, воров, должников, даже неудачливых претендентов на престол. И сбывали их вовсе не за безделушки, а за нужные товары — инструменты, оружие, особенно за ткани (безделушки хороши только в начале). Итак, это была солидная торговля, более надежная, чем многие другие колониальные предприятия. «Мирный торговец невольниками» — выражение не только XVII, но и XVIII века. В конце XVI — начале XVII века, то есть еще до голландцев, Бразилия в силу вышеизложенных причин чернела быстрее, чем любая другая страна Нового Света. Конечно, какое-то число негров использовалось и в качестве домашних слуг. И вот вошло в богатых семьях в Бразилии в моду иметь в качестве лакея или горничной негритянского принца или принцессу. А меж тем в глазах негров эти люди оставались знатью. И это скоро скажется. Но пока что Иоганн-Мориц предложил сделать ставку именно на негров. Надо дать им свободу, и пусть выращивают сахарный тростник (и все прочее) как свободные крестьяне! И тогда Бразилия останется голландской на века. Видать, гуляли еще в голове у старика вольные ветры его революционной молодости, когда поднялась маленькая Голландия на борьбу за свободу против повелителя поло