Следует отметить один интересный момент в речи Лигачева, который свидетельствует, что не во всем дарит гармония между генсеком и «вторым генсеком». Газета «Правда» — центральный орган ЦК КПСС. Со времени Сталина она считается непогрешимой и поэтому стоит вне критики, какой подвергаются другие органы советской печати. Поэтому как сенсация прозвучало заявление Лигачева на съезде, что у «Правды» он обнаружил серьезное грехопадение.
Он говорил, что некоторые газеты в предсъездовских «обсуждениях» допустили «срывы», но назвал только «Правду»: «К сожалению, отдельные газеты допустили срывы, в том числе не избежала их и редакция "Правды”». («Правда», 28.02.1986).
В чем же заключались эти срывы «Правды»? В ней были напечатаны, кроме цитированных выше стихов, выдержки из читательских писем, в которых содержалась принципиальная критика по двум принципиальным вопросам. Тут же замечу, что такие письма никогда не появились бы в «Правде», если бы их печатание не было согласовано лично с самим генсеком. Приведем выдержки. Рабочий В. Иванов пишет: «У меня сложилось мнение, что между Центральным Комитетом и рабочим классом все еще колышется малоподвижный, инертный и вязкий партийно-административный слой, которому не очень-то хочется радикальных перемен».
Старый коммунист Н. Николаев пишет: «Рассуждая о социальной справедливости, нельзя закрывать глаза на то, что партийные, советские, хозяйственные, профсоюзные и даже комсомольские руководители подчас объективно углубляют социальное неравенство, пользуясь всякого рода спецбуфета-ми, спецмагазинами, спецбольницами и т. п… Привилегий быть не должно. Пусть начальник пойдет вместе со всеми в обыкновенный магазин и на общих основаниях постоит в очереди — может быть тогда и всем надоевшие очереди скорее ликвидируют». («Правда», 13.02.1986).
После выступления Лигачева главный редактор «Правды» Афанасьев считал, что его партийная карьера кончилась. Он заявил иностранным корреспондентам, что он, вероятно, вернется обратно к научной работе (он один из редких талантов в советской социологии). Но Афанасьев ошибся. Горбачев ввел его в членский состав нового ЦК, что доказывает, что в данных вопросах генсек взял сторону того, кому он, очевидно, давал указание напечатать «крамольные» стихи и письма.
Если новый генсек пришел к власти не на съезде, а между съездами, то он должен считаться с ЦК, созданным его предшественником, вынужден лавировать, заключать компромиссы, может быть, расходящиеся с курсом, который он намеревается проводить. Особенно трудным может стать положение генсека, который пришел к власти, опираясь на силы вне аппарата партии — на политическую полицию. Так пришел к власти Андропов, так сделался генсеком и Горбачев. Готовясь к своему первому съезду, Горбачев вероятно почувствовал все трудности новой ситуации и всю ограниченность своей власти нового генсека, имея дело со старым ЦК и будучи зависимым от КГБ. Горбачев достаточно натренированный партаппаратчик, чтобы видеть, что сила, которая привела его к власти, легко может его и убрать, если он постарается проводить собственную политику. Поэтому первой заботой Горбачева перед съездом было ограничение возможностей КГБ организовать новый заговор.