Благодарная улыбка и жаркая ночь стали наградой Карлу VIII за эти грандиозные усилия.
Но королю хотелось добиться большего от супруги и, как пишет историк: «Чтобы заслужить любовь прекраснейшей в мире королевы, король решил предпринять что-нибудь значительное и стал готовиться к завоеванию Неаполя» <Людовик XI, чьей главной страстью было объединять и округлять королевские владения, в 1475 году наложил руку на Анжу, владение доброго короля Рене. Этот последний, впрочем, не удосужился оказать сопротивление королевской власти. Поэт, музыкант, песец, художник, он предпочитал искусства политике. Когда королю Рене сообщили, что Людовик XI отнял у него Анжу, он не произнес ни одного горького слова и продолжал рисовать прекрасную серую куропатку…>.
Почему Неаполя?
Потому что Карл VIII был наследником Анжуйского дома, а корона Неаполитанского королевства некогда принадлежала принцам Анжуйским.
В конце лета 1494 года королевские войска были готовы к походу. Сентябрьским утром Карл во главе своей армии покинул Амбуаз и направился в Лион, где он должен был оставить Анну и двинуться на Италию.
Там, в Италии, надеялся он покрыть себя славой ради прекрасных глаз королевы…
ДРАГОЦЕННОСТИ ЖЕНЩИНЫ СПАСАЮТ КОРОЛЕВСКУЮ АРМИЮ
Если бы не маркиза де Монферра, заплатившая королю Франции за жар его объятий в постели, первый итальянский поход окончился бы поражением…
Карл VIII был человеком весьма странным. Подумать только, он снарядил военный поход ради того, чтобы завоевать сердце своей супруги, но при этом прихватил с собой целую стайку юных и очаровательных дам, отнюдь не простушек, которые разместились в довольно комфортабельной повозке и некоторое время служили ему маленьким гаремом.
И хотя «сердце короля билось лишь для маленькой королевы Анны», несчастное тело оставалось во власти поистине генетического безумства, которое толкало его на обладание одновременно несколькими любовницами, наделенными пылким темпераментом и имеющими богатый опыт. Те, кого он взял с собой в поход, как раз и были такими.
Все красотки отличались «длинными ногами, топкой талией и крепкими, вызывающе вздернутыми грудями». В любовных играх они проявляли неутомимость, которой он так жаждал и коей, как известно, всегда славились девицы из Турени…
На протяжении всего путешествия ехавший на белом иноходце король только и делал, что сновал между каретой королевы и повозкой с любовницами. Все три года Анна знала, что этот больной человек вынужден ее обманывать, иначе ему грозит безумие; и она, насколько хватало сил, старалась скрыть мучившую ее ревность.
И все же, когда король остановил весь караван и в течение четверти часа отсутствовал, скрывшись с одной из своих подружек в зарослях папоротника, маленькая бретонка не смогла сдержать слез.
Однако она ни единым словом не выразила своего недовольства и, сидя в карете, молча разглядывала растущий у дороги цветок мака в ожидании, пока чаша ее бед пополнится еще одной каплей.
После подобных галантных привалов Карл VIII возвращался к жене, улыбающийся и самоуверенный.
— Мне нравится думать, мадам, — говорил он, — что вся слава этого похода изольется на вас, его вдохновительницу.
Королева опускала голову и вздыхала. Слыша эти добрые и благородные слова, она в глубине души мечтала о крепких объятиях на ложе из трав…
* * *
А поход продолжался. Армия двигалась вдоль Луары, потом вдоль Алье, миновала города Орлеан, Жиен, Кон, Незер и прибыла в Мулэн, где жила Анна де Боже, покинувшая двор по окончании своего регентства и ставшая после этого просто герцогиней дю Бурбонне. Та, кто в течение восьми лет, по меткому слову Брантома, была «королем Франции», совершенно не одобряла военную кампанию, затеянную ее братом. И она сказала ему об этом.
— Я уверен, что одержу победу, — ответил Карл. — Мне обещал свою полную поддержку Людовик Сфорца, герцог Миланский. Вы, сестра моя, прекрасно управляли страной во время своего регентства, но вы были слишком скованны. Я же люблю приключения. После того, как я завоюю Неаполитанское королевство, я отправлюсь в новый крестовый поход, чтобы сразиться с неверными турками. Тогда Мадам Анна станет королевой Франции, Неаполя и Константинополя.
<Она правила так мудро и добродетельно, что по праву может считаться одним из выдающихся королей Франции».>
Но молодая королева совершенно не понимала, зачем Карлу тащить целую армию через Альпы ради покорения ее сердца, когда достаточно было бы чуть-чуть больше внимания и верности; вслух она, однако, ничего не высказывала, надеясь, что когда ее необузданный супруг пресытится, наконец, и приключениями, и бесконечными эскападами, он снова будет принадлежать ей безраздельно.
Через два дня после выступления из Мулэна караван прибыл в Лион. Горожане оказали прекрасный прием королю и королеве. Сразу же начались в честь гостей грандиозные празднества, а лучшее здание в городе было отдано в полное распоряжение их королевских высочеств.
— Какой приятный город, — отметил король. — С нашей стороны было бы непростительной ошибкой покинуть его слишком быстро.
И вот, под тем предлогом, что надо еще раз обсудить кое-какие детали военной кампании, он решил задержаться на берегах Роны.
Спустя полгода он все еще был там. Но было бы неверным полагать, что одно лишь гостеприимство лионцев удерживало Карла VIII в их городе. Обаяние местных красавиц тут тоже немало значило…
Король, у которого глаза загорались при виде каждой юбки, в первый же день приметил среди высшей лионской знати довольно много хорошеньких женщин. Приметил и дал себе слово всех до одной завлечь к себе в постель до того, как он покинет Неаполь.
Его победа, надо признать, была скорой: за несколько недель он успел узнать всех. Однако вся эта оргия утомила короля чрезвычайно, до такой степени, уточняет историк, «что тело его просто обвисло на костях, напоминая дырявый бурдюк, из которого все выпили во славу дам».
Приближенные беспокоились, видя короля в такой расслабленности. Ему даже пытались намекнуть, что величие трона мало совместимо с подобными мерзостями. Но все эти разговоры оказались напрасными, поскольку Карл был втянут на путь разврата герцогом Орлеанским, взявшим на себя, по словам историка Сен-Желе, роль «устроителя свободного времяпрепровождения монарха».
Людовик рассчитывал таким образом истощить силы своего тщедушного кузена и взять в свои руки руководство итальянским походом. В данный момент в его планы не входило завладеть короной. Он мечтал пока лишь насладиться успехом предпринятой кампании, которая обещала быть не особенно обременительной, и предстать героем в глазах маленькой королевы, в которую он по-прежнему был влюблен.
Он забыл, что хилые очень часто — и особенно в любовных делах — обнаруживают удивительную выносливость. Сплошь и рядом король появлялся перед своим окружением с громадными кругами под глазами, со следами переутомления, но при этом он отнюдь не терял своего отменного здоровья.
И потому полный ярости Людовик Орлеанский продолжал тратить свои силы впустую.
* * *
В июне 1494 года король, пресытившийся и удовлетворенный, решил продолжить поход в Италию. Он бы и покинул, наверное, Лион, где ему больше нечего было делать, если бы только неаполитанцы, прекрасно осведомленные о его развращенности, не придумали весьма хитроумный способ задержать его отъезд.
Была найдена некая особа довольно низкого происхождения, но наделенная впечатляющей красотой, которой и поручили соблазнить короля и постараться продлить интригу как можно дольше, проявив «максимальную изобретательность и весь свой опыт в делах любви». Надо сказать, что в общении с итальянскими принцами красавица приобрела столь богатую практику, что ей без труда удалось очаровать Карла VIII. Кончилось тем, что он просто не мог с нею расстаться…