С конца ноября на передовых линиях началось массовое уничтожение шанцевого инструмента: солдаты, не надеясь получить дрова и уголь из Балаклавы, стали жечь черенки лопат и рукояти кирок.{1097} Вскоре это стало настоящим бичом армии, вынуждая командование принимать жесткие меры для противодействия.
В результате, имея достаточно припасов в главной базе, англичане не могли обеспечить доставку их войскам.
Поражение под Балаклавой вынудило англичан отвлечь на ее защиту корабли Королевского флота, а потеря сразу 9 морских пушек оказалась чувствительной для Королевского флота.{1098}
Из этого следует, что Балаклава — блестящий пример, как при минимальных затратах и не самых больших размахах можно достичь максимального успеха.{1099}
26 ОКТЯБРЯ 1854 г.:
БОЛЬШАЯ КРОВЬ МАЛОГО ИНКЕРМАНА
«… Фронтальная атака какого бы то ни было местного предмета может быть оправдана только как крайняя мера».
Замысел
Сражению, чаще всего именуемому как Малый Инкерман, многие исследователи не придают должного значения, почти как и случившейся за сутки до него Балаклаве. Иногда просто игнорируют, иногда объединяя с Большим Инкерманом, который состоялся вскоре, — ошибаются. Дальнейший ход событий показывает, что логичнее считать этот бой развитием событий, происшедших накануне 25 октября 1854 г. у Балаклавы, ставшей «прелюдией»{1100} скорого еще большего кровопролития.
Примерно об этом говорит Стеценко, конечно же знавший по должности основу дальнейших планов главнокомандующего: «…Еще до прибытия Павлова с Соймоновым были атакованы неприятельские редуты в Балаклавской долине; блестящая атака и овладение редутами были весьма радостным эпизодом войны. Но это было бы только случайным удачным делом, если бы оно не связывалось с общим планом большой инкерманской вылазки, для коей это дело служило необходимым подготовлением, а редуты — опорным пунктом, так как невозможно было через инкерманский мост и одновременно с бастионов направить столь большую массу войск на инкерманские высоты… По всем этим причинам генерал Липранди оставлен был в Балаклавской долине».{1101}
Таким образом, весь цикл действий от Балаклавы и до Инкермана можно считать одной большой военной операцией, конечной целью которой были деблокада осажденного Севастополя и подготовка к большому военному поражению союзных войск в Крыму.
Нет сомнения, что подобные действия могли произойти исключительно после тщательного их планирования. Распространенная точка зрения на причины, побудившие Меншикова провести атаку в сторону союзных позиций от Килен-балки, кажется не вызывает сомнений в правильности такого решения. Прибытие подкреплений «ободрило» его штаб и несомненно подтолкнуло к подготовке «быстрого перехода наших войск в наступление».{1102}
Для того чтобы выяснить намерения неприятеля, отвлечь его внимание от усиливающегося отряда Липранди, который становился отныне главной угрозой осадным войскам союзников, было принято решение сделать сильную вылазку в направлении Сапун-горы. Штаб главнокомандующего 13 октября выработал с начальником 4-й дистанции адмиралом Истоминым состав войск и порядок их поддержки со стороны крепости.{1103}
Андрианов вполне точно определяет задачи готовившегося сражения: «…Одна только воистину специальная рекогносцировка предпринята была по распоряжению прозорливого князя Меншикова. Она предназначалась для разузнавания характера той местности, на которой впоследствии мы дрались в Инкерманском сражении и могла быть для нас очень полезной».{1104}
К акции привлекались шесть батальонов пехоты (от Бутырского и Бородинского полков) и легкая №5 батарея 17-й артиллерийской бригады. Общее командование возлагалось на командира Бутырского полка полковника Федорова.{1105}
Как всегда, проявились «подводные камни», связанные с характером князя, его невероятной амбициозностью. Как мы уже знаем, Меншиков был сторонником действий от крепости,{1106} и успех Липранди, осмелившегося не только настоять на акции со стороны Федюхиных высот, но и добиться успеха, в чем-то раздражал его. Ему было необходимо доказать свою правоту, чему новая атака как раз могла содействовать.