Служба на передовых позициях требовала постоянного внимания и изматывала солдат и офицеров не меньше, чем работы в траншеях: «Почти каждую ночь мы становимся под ружье из-за атаки на какой-нибудь пикет или ложной тревоги».{1114}
Проверку службы тщательно вели назначенные офицеры штаба Раглана или старшие офицеры пехотных полков. Незадолго до русского нападения один из них, подполковник Херберт, «проведал» позиции и напомнил Чемпиону, что если 49-й начнет отходить, 95-й должен возможно дольше удерживать свою позицию, ожидая подхода главных сил.{1115}
Бой за передовые позиции
В эту ночь на передовых позициях несли службу подразделения трех полков: пикет 49-го (лейтенант Конолли) был передовым, пикет 95-го (майор Чемпион) располагался ближе к основным позициям. Немного в стороне находился пикет 30-го (капитан Этшли) полка. Каждый из них насчитывал примерно роту солдат, собранную от разных рот полка. Пикет Чемпиона был сильнее остальных — имел две роты: одну от 95-го, другую — их 41-го полков.
Сражение началось необычно. Привыкшие уже к ночным вылазкам русских союзники с удивлением наблюдали вышедшую из города колонну войск, которая к часу дня прошла Килен-балку.
Пока еще ничего не предвещало опасности: «Утро 26-го было особенно красивым и светлым. Всю предыдущую ночь и все то утро в Севастополе стояла большая суматоха: слышались шум людей и звон колоколов, наблюдалось движение огромных масс. 2-я дивизия построилась где-то во время завтрака, получив сообщение о том, что русские наступают, но спустя какое-то время все стихло и солдаты получили приказ разойтись».{1116}
Одновременно подняли кавалерию: «…Ночью 26-го, когда все мы улеглись в наших палатках, послышался неистовый топот скачущих по равнине лошадей; зазвучала мощная канонада; весь лагерь был поднят по тревоге. «Сбор! Сбор!».{1117}
Солдат такое упорство русских наносить каждый день по удару удивило, некоторые даже объясняли это религиозным фанатизмом и дремучим русским
увлечением алкоголем: «…Не успела победоносная кавалерия убрать сабли в ножны после стычки с врагом, как 10000 обезумевших от пьянства и религиозного фанатизма русских при поддержке тридцати орудий предприняли вылазку в наш лагерь. Впоследствии это дело называли «маленьким инкерманом» — настолько жестокой была борьба».{1118}
Сначала англичане решили, что идет подкрепление к Липранди,{1119} но дальнейшее заставило их пересмотреть свои предположения. Русские внезапно изменили направление и вскоре явственно обозначили намерение атаковать участок дивизии Эванса. Скрытые от неприятельских глаз, наши сумели проделать перестроения незаметно от англичан, которые, поздно заметив угрозу, стали наскоро стягивать свои силы вправо к почтовой дороге.
Чемпион ответственно исполнял свой долг: внимательно инспектировал аванпосты своего полка, находил время, чтобы сменить других солдат в траншеях. На предложения «чаще о себе заботиться» он отвечал: «Очень скоро мы возьмем Севастополь и тогда сможем отдохнуть со всеми удобствами».{1120}
Он разделял опасения и предостережения Эванса относительно того, что позиции в Инкермане грозит опасность и она плохо обороняется; и часто предупреждал о том, что неприятель одним ранним утром подойдет под прикрытием тумана и темноты.
Отправив сообщение командиру дивизии, пикеты, сдерживая огнем наседавшую русскую пехоту, стали отходить. Именно в этот момент генерал Эванс прибыл к месту боя. К этому времени передовые роты были уже сломлены и частично разбегались по местности, частично отходили малыми группами, но свою задачу они выполнили.{1121} Русские шли именно туда, куда и должны были идти: под батареи и под удар основных сил пехоты.
Эванс, убедившись, что в этом случае русские не ограничатся обычной вылазкой, а имеют гораздо более серьезные намерения, пока ему непонятные, отправил офицера к главнокомандующему, который в это время находился на половине пути к своей главной квартире. Показавший свой характер при Альме, где ему удалось не только постоянно двигать вперед свои батальоны, не признающий авторитетов, благодаря чему у него получилось тогда увлечь находившуюся рядом Гвардейскую бригаду, генерал и тут продемонстрировал напор.