Ультраправым удалось добиться монополии на уличное насилие в Украине, и они вытеснили из этой сферы своих традиционных оппонентов девяностых и нулевых — коммунистов и пророссийских активистов. В этой новой уличной среде возникли новые политические лидеры. Например, одесский активист Сергей Стерненко, бывший участник «Правого сектора». Он был осужден за похищение пророссийского активиста, а также находился под следствием за убийство в рамках самообороны (некоторые сочли его дела политически мотивированными). Со временем из националиста он превратился в национал-либерального политика.
Отношение к активности правых в украинском обществе неоднозначное: с одной стороны, их воспринимают как своеобразную стражу национальных интересов, готовую по первому зову защищать страну. С другой — их активность часто сводится к погромам и насилию. Например, известны случаи нападения ультраправых на лагеря ромов, гей-парады и акции левых сил, их антисемитские и расистские выходки.
Поэтому в украинском обществе сложился своеобразный консенсус. Принято признавать вклад правых в дело обороны страны, но при этом считать их ксенофобские взгляды неприемлемыми. Это, в свою очередь, оказывает влияние и на саму националистическую среду: она стремится к общественной легитимности и потому отказывается от наиболее одиозных проявлений ксенофобии и форм поведения. Грубо говоря, перестает «зиговать».
Глава шестая. Каким украинский национализм изображает пропаганда?
Российская пропаганда автоматически причисляла к «украинским националистам» или даже «украинским нацистам» практически любых политиков страны. Так, «нацистами» оказывались и умеренный национал-либерал Петр Порошенко, и русскоязычный популист Владимир Зеленский (причем именно тогда, когда их политика шла вразрез с интересами Кремля).
Президент России Владимир Путин называл «украинским националистом» даже Виктора Медведчука — влиятельного пророссийского политика и главу партии «Оппозиционная платформа — За жизнь», которого СМИ называют «кумом Путина». Как однажды заметил украинский публицист Сергей Грабовский, «национализм» Медведчука состоит лишь в том, что он считает русских и украинцев разными народами, в то время как Путин — одним.
Российская пропаганда всегда преувеличивала степень распространения националистических настроений в украинском обществе. Да, для этого использовались реальные случаи с участием ультраправых. Но преподносились эти случаи так, будто они — нечто обычное и повсеместное для страны.
Майдан — дело рук ультраправых, утверждает российская пропаганда. Это легко опровергнуть простой статистикой. В тех событиях принимало участие несколько сотен бойцов «Правого сектора» (его лидер Дмитрий Ярош в феврале 2014 года оценивал их численность в 500 человек), в то время как участников самообороны Майдана, которая была сформирована из обычных граждан, насчитывалось несколько тысяч (по данным коменданта Евромайдана Андрея Парубия — 12 тысяч человек в том же феврале 2014-го). Однако для российских властей аргумент об участии ультраправых в событиях на Майдане был настолько важной частью информационной войны, что в апреле 2014-го число упоминаний «Правого сектора» в российских медиа сравнялось с числом упоминаний «Единой России».
Этот прием активно используется российскими пропагандистами и после 24 февраля 2022 года. Только теперь в центре внимания — специальный полк МВД «Азов», который изображается радикальной националистической группировкой. При этом специалист по ультраправым движениям Вячеслав Лихачев отмечает, что «большинство ультраправых бойцов покинули полк до конца 2014 года». «Остатки праворадикалов, которые открыто артикулировали свои взгляды, были сознательно „вычищены“ [для улучшения имиджа] новым командованием полка в 2017-м», — подчеркивает он.
В условиях нападения России на Украину разговор об ультраправых непродуктивен, констатирует Лихачев: «Ультраправые — это проблема внутренней политики, которой на данный момент фактически нет. Весь националистический актив ушел на фронт, составляя при этом 1% от общего числа воюющих. Нельзя даже сказать, что кто-то из их лидеров получает политический капитал в тылу за счет своих бойцов на передовой. Как артикулированного политического субъекта сейчас ультраправых в стране нет».
Однако по-прежнему «украинский фашизм» — важный инструмент российской пропаганды. Причем его используют как для внутренней, так и для внешней аудитории.