Один из штабных офицеров, армии которого была поставлена задача захватить железнодорожные узлы около города Горького (в 250 милях восточнее Москвы), запротестовал: «Сейчас не май месяц, и мы воюем не во Франции!» Гальдер, бесстрастно выслушав возражения, закрыл совещание, объявив, что наступление «одобрено Гитлером» и что захват железнодорожных станций необходим, так как «в ОКХ имеются сведения о начавшейся переброске из Сибири крупных русских резервов, численностью в целую армию».
На этой тревожной ноте совещание закончилось, штабные офицеры разъехались по своим армиям готовиться к решающей битве.
Значительная часть советских войск с Дальнего Востока прибыла в первых числах ноября, и к моменту возобновления немецкого наступления командующий Западным фронтом генерал Жуков почти удвоил находившиеся под его командованием силы по сравнению с тем, чем он располагал в середине октября.[73] Тем не менее по общей численности войск и количеству боевой техники Советские Вооруженные Силы по-прежнему уступали вермахту, и, чтобы уменьшить численный перевес немецких войск под Москвой, Ставка Верховного Главнокомандования наращивала силы Западного фронта, расчетливо перебрасывая отдельные части и технику с других секторов советско-германского фронта, подтягивала свежие резервы из глубины страны.
Сейчас мы знаем, что 30 ноября Сталин наконец одобрил планы генерала Жукова о зимнем контрнаступлении, но идея наступления, судя по всему, находилась в стадии планирования в течение нескольких недель. Расчет Ставки Верховного Главнокомандования был прост, и каждый фактор трезво проанализирован и просчитан, как и подобает «нации шахматистов». К концу октября обе армии измотали друг друга в непрерывных боях, фронт стабилизировался, но русским скоро на помощь должна была прийти их верная союзница — холодная зима, к которой советские солдаты были лучше подготовлены и экипированы. Однако самого по себе наступления зимы было недостаточно, чтобы ослабленная боями и меньшая по численности Красная Армия могла одержать победу над противником; инструментом для этой цели избрали группу переброшенных с Дальнего Востока закаленных кадровых дивизий. Чтобы использовать сибирские войска с максимальным эффектом, было исключительно важно придержать их до последнего момента, и именно на этой стадии игры (если использовать шахматную терминологию и дальше) в партии могли возникнуть различные варианты. Попытаются ли немцы начать новое наступление? И если попытаются, приведет ли оно к их дальнейшему истощению и тем самым к большей уязвимости; или же их наступление будет столь опасным, что заставит ввести в игру сибирскую ладью прежде, чем позиция на доске будет подготовлена?
Жуков и начальник Генерального штаба Красной Армии ожидали, что немцы предпримут еще одно усилие Они также правильно предугадали его форму — возврат к ортодоксальному плану окружения с бронетанковыми силами, сконцентрированными на флангах. Соответственно советское командование также сосредоточило на флангах сильные группировки своих войск. 1-я Ударная армия находилась в районе Загорска в резерве к северу от Москвы; 10-я армия и сильный 2-й кавалерийский корпус[74] — к югу от столицы в районе Рязани и Каширы; новая 26-я резервная армия сосредоточивалась к востоку от Москвы в районе Коломны, Ногинска и Егорьевска, а части новых резервных 24-й и 60-й армий развертывались в зоне обороны Москвы. Основная часть этих сил и входившие в их состав сибирские дивизии дислоцировались позади линии фронта в глубине обороны. Они не должны были тратить себя, преграждая путь немецким танкам, а позволить дивизиям Гота и Гепнера на севере и Гудериана на юге вступить в их расположение и повернуть к Москве, израсходовав свою ударную мощь в боях с русской пехотой, занимавшей внутреннее кольцо обороны столицы. Это была операция столь же деликатная и ответственная, как маневр («манолетина») матадора, который, отводя свой красный плащ в сторону, позволяет быку проскочить рядом и слегка коснуться себя.
* * *15 и 16 ноября армии фон Бока начали свое «финальное» наступление на Москву. Слегка припорошенная снегом почва замерзла и была твердой как камень. Небо было ясным и чистым, декабрьские метели еще не начались. После первых нескольких дней, прошедших в ожесточенных боях, казалось, что немецкие танковые дивизии вновь обрели свободу маневра. На северном крыле фронта плотное сосредоточение крупных танковых сил принесло немцам первые успехи. 22 ноября танки Гота ворвались в Клин. В прорыв были брошены одна за другой три танковые дивизии, и этот мощный бронированный клин создал угрозу всему северо-западному участку фронта обороны Москвы. Через два дня дивизии генерала Рокоссовского были вынуждены оставить Истру, а 28 ноября авангарды 7-й танковой дивизии вышли к каналу Москва — Волга, ворвались в Яхрому и захватили мост через канал. На следующий день немцы перебросили на восточный берег канала около полка пехоты с тридцатью танками и две батареи противотанковых орудий. Не подозревавшие этого, немецкие части оказались по соседству с сибирскими дивизиями 1-й Ударной армии.