для девушки вперёд,
сидящей напротив.
Потому и не встретились
их глаза,
Моны Лизы и
смуглого Буонарроти.
24 июня 2019
Ноги
У юноши ноги расставлены:
–Мы бы обхватили…
У девушки сомкнуты:
–Страшненько…
24 июня 2019
***
Ты берёшь книгу –
у меня появляется зуд памяти.
Ты водишь пальцами по строчкам –
у меня холодеет в паху.
Ты шепчешь стих –
я открываю глаза.
Воскреси меня.
3 июля 2019
***
Голодный волк начинает бегать,
голодный человек начинает думать,
голодная женщина начинает любить.
5 июля 2019
***
Мысли под пледом
у деда.
Мат на губах
у бабы.
В дырах, латках, изнанках
воспоминания.
9 июля 2019
***
А не дашь женщину
из своего ребра,
господи, попробовать?
10 июля 2019
***
М.
Нам не танцевать Равеля,
дорожная пыль тебя унесла налево,
меня слизала направо,
ты потеряла там,
я не нашёл здесь,
небесные сторожа ходят
против часовой стрелки,
солнечная пыль руководит
нашими желаниями,
мы не замечаем, как земля
крадётся по туманной струне Млечного,
с высокой стены библейского города
опускается звёздное болеро.
11 июля 2019
***
Утро,
принимаю, как есть,
как тайну, –
и Батюшкова спесь
и лукавство Мандельштама.
И фонари,
на сумерках повешенные,
на асфальте
дождь,
женщину.
И слово первое
и Бояна Слово,
Ярославны
долгий плач словно.
И песню утра
и песню вора
про девчонку
за высоким забором.
14 июля 2019
Не ходи босиком!
Как левый глаз не заглядывает в правый,
так ты далеко, ходишь
то в кухню, то на балкон,
интересуешься своими тарелками,
булавками, книгами,
заштопываешь шторы,
зашёптываешь стихи,
я для тебя памятник,
в котором надо поддерживать
память и вытирать со лба пыль.
Хотя бы не ходила босиком.
16 июля 2019
***
Распустилась роза,
как твой капрон
на левой ноге.
24 июля 2019
***
Под старой звездой устанем в дороге,
достаточно вдоха, нам надо немного,
ни Господа Бога, ни пола не надо,
достаточно строчки, достаточно взгляда,
достаточно утра, чтоб зреть красноталом,
почти ничего, нас мало осталось,
нас много, чтоб выжить на воле.
Нас двое.
26 июля 2019
***
Секс должен быть кратким, как пулей мщение,
всё прочее – извращение.
23 августа 2019
Цветы Бодлера
И мать и женщина брезгливо пнут поэта,
когда он в луже спит убогий и нагой.
Но он во сне летает высоко,
и любят ангелы его за это.
Парижская луна, ночная кобылица,
краснее красного судьи присяжных лица,
дрожит, как пойманная птица, сон Эйфеля
в дупле борделя.
Там стиракс раненый пространство удивляет,
перекликаются свет, сумрак, форма, цвет,
там богу равен ты, прислушайся, поэт,
и запах говорит, и слышит вещь немая.
Но между скользких, мерзких, голых тел,
какими видеть женщин бог хотел,
есть красота тоски на бледных лицах.
И бог повелевает жизни длиться.
О Винчи, омутных архангелов глаза,
И Микеланджело, Христова плоть грозна,
о смерти сон и стон химеры голой,
бог Босха и бессмертный Гойя!
Строчишь, не веруя, евангелие псам,
задравши ноги, кажешь небесам,
твоим бы бёдрам тёплый уголок,
губам застылым хоть вина глоток.
Давай, мотыга, ковыряйся, чтоб
земля после войны дышала так,
когда её ещё не трогал враг,
и в каждой яме – гроб.
Змеится зарево из бездны или мрака,
скрипят повозки беглые цыган,
всё нищета, неволя и обман,
и вечер жмурится, долистывая Марка.
Жуан был счастлив или пьян,
но был один, хоть у причала
последнего – толпа кричала,
ему и речка – новый океан.
Кривой губой облаял он Христа,
но тишина была ему ответом,
так после смерти пуст престол поэта,
так после жизни смотришь: жизнь пуста.
Ты холодна, а я горяч, о блядь,
сперва ты похоть, а потом ты мать,
да стой, да нет, лежи уж лучше, стерва,
о бог! о сладкое в червях познанья дерево!
Ты пахнешь водкой и окурками майдана,
толпа прыщавых иисусов за тобой,
не бездна ты, а у дороги яма,
мой ослик не спешит к тебе на водопой.
Когда вас будут жрать, как падаль, черви,
вы вспомните, что вас любил поэт,
что сохранит волшебный ваш портрет
в стихах возвышенных Альбом вечерний.
Тебе я говорю из бездны сна:
душа моя угарна и бледна
и как хотел бы я, чтоб этот сон
прошёл меня среди иных времён.