Далеко ли до Америки?
Кто не знает Холмогор? Трудно встретить на Руси человека, который никогда бы о них не слышал — слишком много разных важных обстоятельств в истории, экономике и культурной жизни России связано с этим большим северным селом.
Холмогоры славились как крупнейший торговый центр Севера, когда Архангельска еще не было и в помине. Именно сюда, отбившись от своей эскадры, снаряженной на поиски северного морского пути в Индию, прибыл английский капитан Ченслер и отсюда был препровожден в Москву к грозному царю Ивану Васильевичу.
Это из Холмогор вышли светлейший гений русской науки Михайло Ломоносов и его родич удивительный художник, несравненный мастер скульптурного портрета Федот Шубин. Потомки древнего рода косторезов Шубиных и по сей день работают в холмогорской артели художественной резьбы по кости.
По всей северной половине Советского Союза от республик Прибалтики до Камчатки распространяется породистый скот, выведенный знаменитыми холмогорскими животноводами.
Здесь все так или иначе связано с Северной Двиной, от пастбищ для скота до прорезных орнаментов на изделиях косторезов, напоминающих причудливое ветвление речных рукавов.
Начиная от Холмогор и дальше вверх к Емецку, характер речной долины уже не тот, что в самом низовье. Левый коренной берег подступает ближе к руслу, террасы сужаются, и местами река оказывается зажатой меж двух высоких берегов. Довольно высоко над рекой стоят и сами Холмогоры.
У Холмогор расстилается крупнейшая из внутренних дельт Северной Двины, образованная с участием ее притока Пинеги, которая впадает двумя десятками километров выше. Здесь ширина всей реки, то есть всех ее рукавов вместе с островами, достигает 12 километров. Острова этой дельты, хотя они в основном намыты из речных наносов, в межень на несколько метров возвышаются над водой. Расположенные на них деревни стоят на высотах, недосягаемых для воды даже в сильное половодье.
Болотами здесь и не пахнет, в прямом смысле слова. Господствуют более приятные запахи: цветущего клевера, скошенного сена… Однако наиболее низменные острова и вся пойменная часть долины весною, бывает, надолго скрываются под водой. Они получают при этом свою ежегодную порцию плодородного ила, и на них расцветают те славные своими душистыми травами луга, на которых главным образом и зиждется холмогорское животноводство.
Утро было удивительным. Мы шли по деревянным тротуарам к юго-восточной окраине села, где находится племзавод — главное в районе племенное животноводческое хозяйство. Солнышко — желтое, без пятен, с розоватой каемкой — нежарко светило нам навстречу, окрашивая пространство чуть заметным фиолетовым мерцанием невидимых глазу мельчайших пылинок, наполняющих неподвижный воздух в эти сухие дни.
Хо́лмогоры (так говорят здесь, с ударением на первом слоге, хотя на вопрос «где ты был?» надо отвечать «в Холмогора́х») вытянулись вдоль берега, как почти любое из придвинских поселений. На набережной немало старинных добротных домов, но на параллельной главной улице и дальше в сторону от реки преобладают новые рубленые дома, почти сплошь двухэтажные. От седой древности почти ничего не осталось — один только Преображенский собор постройки конца XVII века высится на отшибе. Но холмогорцы не оберегают его и с преспокойной совестью используют здание под склады: нет почтения к прошлому с его засильем духовной братии, которая разжиревшей пиявкой сидела на теле многотерпеливого северянина. Холмогоры целиком в сегодняшнем и завтрашнем дне.
Мы едва поспеваем за Марией Павловной Архиповой, инструктором райкома партии, у которой тоже есть дела на племзаводе. Это худощавая, крепкого сложения женщина, с темно-русыми выгоревшими на солнце волосами, загорелым лицом. На ней синий шевиотовый костюм, выцветший в ее странствиях по полям и лугам, и легкие сапоги; под тонким хромом вырисовываются большие, по-крестьянски натруженные ступни.
— Семилетку по молоку наш район берется выполнить за пять лет, — говорит Марии Павловна, продолжая начатый еще в райкоме разговор.
— А коровы не возражают?
— Ну, коровки наши и против более быстрых темпов не возражали бы, — смеется она. — Холмогорка может дать 10 тонн молока в год, а то и больше, были бы корма. В кормах вся и загвоздка. Стадо растет, а лугов не прибавляется. Вся надежда на лугомелиоративные работы, а затем — кормовые культуры. О кукурузе мы пока только слышим, а вырастить ее у нас никто еще как следует не пытался. Но у нас есть свои высокопродуктивные кормовые культуры, например капустно-брюквенный гибрид. Возьмите любой корнеплод или клубнеплод, хотя бы тот же картофель: пока тепло, он идет в зелень, в ботву, а как похолодало, к осени, быстро набирает клубень. Наш гибрид тем и выгоден, что у него обе части полезны. Короткое северное лето используется на все сто процентов. А в общем мы на наше лето не жалуемся: правда, тепла у нас маловато, зато дни долгие, освещение куда продолжительнее, чем на юге.