Здесь будет город заложен…
Плесецк, центр лесной промышленности у скрещения Ленинградского тракта с железной дорогой, не похож на традиционные северные поселения. От других северных городов его отличает отсутствие церквей и каменных зданий, от сел — то, что он не вытянут вдоль основного проезжего пути. Почти все его дома новые — двухэтажные, брусчатые, иногда обшитые тесом, или индивидуальные рубленые домики с небольшими земельными участками.
Не знаю, как в другие годы, но этим засушливым летом Плесецк утопал в пыли: здесь большое автомобильное движение, а дороги, как правило, немощеные. Да, Плесецк пока не блещет благоустройством, но в его облике есть что-то явно современное. Может быть, это впечатление создает разумная прямоугольная планировка, может быть, солидное единообразие двухэтажной центральной части с несколько неожиданным стадионом в самом центре, а может быть, облик жителей и быстрый городской темп их жизни.
Секретарь райкома партии Иван Кузьмич Швецов, покручивая карандаш, говорит:
— Плесецкий район — самый промышленный в Архангельской области, конечно, после Архангельска. А в недалеком будущем он станет крупнейшим промышленным очагом всего нашего Севера…
Швецов худощав, у него тонкие черты лица, живые голубые глаза. Высокий лоб продолжается большой залысиной, однако она не портит лица, а, гармонируя с серьезным и строгим его выражением, придает ему оттенок учености.
— Район богат сырьем для цементной промышленности. Вот здесь, севернее Плесецка, — Иван Кузьмич поворачивается к карте, — строится мощный цементный завод. Он будет давать миллион тонн цемента в год. Рядом вырастет рабочий городок со всеми современными удобствами. Это первоочередная наша новостройка, но не главная!
Рассказывая, Иван Кузьмич оживляется, быстрее крутит в руках карандаш, жестикулирует. Видно, что тема эта его глубоко волнует.
— Основной промышленный узел разместится северо-западнее Плесецка, у реки Онеги. Здесь возникнет целый промышленный комплекс, основанный в первую очередь на освоении местных сырьевых богатств. Правда, дело это не так-то скорое, в семилетке едва ли многое успеем сделать, но перспективы огромные, на много лет вперед. А между этим промышленным узлом и тем, который сложится вокруг цементного завода, возникнет город. Вот здесь, — он указал точку на районной карте. — Это будет образцовый современный, город на 200 тысяч жителей с многоэтажными домами, газом и прочими удобствами… Мы тут, — Иван Кузьмич улыбается, — этот город во сне видим. Даже название ему уже придумали. Не знаю, может быть, его и не утвердят, но нам нравится: Северороссийск.
Можно только позавидовать жителям будущего северного города. Ведь он будет целиком сооружен заново, никакие контуры прежней застройки не будут стеснять планировщиков. Этот город будут строить с учетом новейших достижений архитектуры, строительной техники, промышленности строительных материалов. А сырьевая база для развития этой промышленности здесь воистину неисчерпаема. Новый город и его промышленность решительно изменят лицо не только Плесецкого района, но и всего прибеломорского Севера.
Северороссийск уже живет в думах жителей Плесецка. Еще до посещения райкома мы слышали о нем и от рабочих автотракторной мастерской, куда заезжали для кое-какого ремонта, и от соседей по столу в рабочей столовой. После первых же слов знакомства люди, рядовые рабочие, с воодушевлением говорили нам про завтрашний день города и всего края…
Но это — перспективы. А сегодня Плесецкий район — крупнейший лесозаготовитель Архангельской области. Он дает один процент всесоюзной добычи древесины, и такая же доля останется за ним на протяжении семилетки. Правда, запасы истощаются, однако есть еще непочатые лесные массивы, сосредоточенные на северо-западе района и на примыкающих территориях соседних районов, вдали от дорог.
— В наших краях лес добывали еще купцы, — поясняет Швецов. — Брали, что под рукой. Ну и мы поначалу шли по их стопам. Поэтому вдоль дорог вы не увидите настоящего леса. Если хотите его посмотреть — поезжайте на лесопромыслы…
Зеленая сама пойдет…
В управлении комбината «Онегалес» нам порекомендовали Савинский леспромхоз. С Ленинградского тракта мы вскоре свернули на лежневку, затем дорога пошла по песку, сначала через молодой сосновый бор, потом через старые вырубки. На некоторых выросли березки, им лет по пятнадцати, но развились они плохо, корневая система собирает недостаточно влаги в этой сухой песчаной местности. На других вырубках только торчат сухие пни, да иван-чай, страдая от сухости, уныло свешивает необычно бледные колокольчики своих цветков с высоких и тощих матово-оливковых стеблей. Местами видны следы лесного пожара: черные головни валежника, обгоревшие снизу стволы мертвых деревьев, черные пятна обожженной земли. Кое-где вырубленный лес сменился довольно густой порослью молодых сосенок.
— Это что, посадки? — спрашиваю едущего с нами инженера.
— Что вы, — отвечает он, — до лесопосадок, пожалуй, не скоро дойдут руки. Много еще такого леса, который перестаивает. Суть проблемы в дорогах. Нам надо строить дороги быстро и как можно дешевле, ибо после вывозки леса она зачастую оказываются никому больше не нужными.
Не только дороги. Вот на пути брошенный поселок, частично разоренные засыпные домики, нетронутые изгороди. Теперь строят сборные дома, которые можно с уходом лесорубов перевезти на новое место.
Въезжаем в большой таежный поселок, весь из новых домов. Читаем вывески: клуб, средняя школа, магазин, столовая. У одной из окраин — железнодорожные пути, вагоны и платформы, штабеля лесоматериалов.
По профилированной и плотно укатанной дороге мчимся дальше — на лесосеку. Автомашины, тяжело нагруженные лесом, идут одна за другой, и мы на сложных участках предусмотрительно уступаем им дорогу.
Лесосека издалека дает о себе знать рокотом тракторных моторов. И вот наконец впервые за всю поездку мы видим лес, которым действительно можно залюбоваться: высокий, густой, радостно зеленый елово-сосновый древостой с небольшой примесью березы, осины и всяких других лиственных пород.
На обширном участке, поделенном на ленты шириной в несколько десятков метров, работают малые комплексные бригады, каждая на своей ленте. Трактор — главная сила на лесоразработках. Это не просто тягач, с его помощью производится множество операций. С поразительной ловкостью, на высоких скоростях водят трактористы свои тяжелые машины, таскают бревна, выкорчевывают пни, прокладывают подъездные пути для автомашин… Зато и вид у этих тракторов: ободранные и выцветшие, с помятыми боками, они разочаровали бы тех, кто составляет себе представление о производственных процессах по выставочным картинкам и кадрам кинохроники. Но лесорубы довольны могучими ТДТ и С-80: был бы мотор силен да гусеницы крепки, а любоваться на них все равно некогда.
— У нас лесоруб полностью разгружен от тяжелого физического труда, — говорит директор леспромхоза.
И это действительно так. Вот вальщик подходит к дереву. Он вооружен легкой бензомоторной пилой, небольшим бачком для горючего и лопаткой для подготовки рабочего места. Рабочий осматривает дерево, обходит его со всех сторон, приноравливается — на все это уходит, наверное, не больше минуты. Громко жужжит малютка-мотор, и еще через полминуты с шумом падает высокая ель, оставляя совсем низкий пенек, который не помешает проезду трактора.
Вальщик идет к другому дереву, к третьему… А тем временем подъезжает трелевочный трактор и волочит стволы к месту погрузки их на автомашину.
Погрузка была когда-то самым тяжелым делом. Теперь она механизирована при помощи простых, но остроумных приспособлений. Комплектуется так называемый крупный пакет — 15—20 стволов, трактор втаскивает его за трос по наклонным лежням, и пакет валится на опоры автомобиля-лесовоза. Машина поскрипывает, но терпит.
Рослый лесоруб с небритым загорелым лицом говорит весело: