Ну черт, приехали! Злюсь на себя и на свою тупую реакцию на бабу! Еще не хватало мне о ее трусах думать!
— Выйдете! — рявкаю на нее так, что ойкает где-то на периферии Пузырь.
Овца собирает бумажки трясущимися руками, и выползает из кабинета едва ли волоча за собой ножки. Ненавижу баб! Особенно таких тупых и неуклюжих!
Выяснив все вопросы с Пузыревым, выхожу обратно. Глаза первым делом ищут ее. Встречаемся взглядами. Она глядит на меня точно на дьявола во плоти. Хотя я ей по сути ничего плохого не сделал. Наоборот, вместо того, чтобы засадить ее в тюрягу, решил вопрос «полюбовно». Разве она не должна быть мне благодарна за это? Вообще, хер этих баб разбери, что у них там в их жалких умишках происходит. И вообще, какого черта я так много про нее думаю? Мне нет до нее никакого дела. Все, надо постараться выкинуть ее из головы. Хотя со взбудораженным младшим дружком будет договориться на счет этого сложнее. Но я справлюсь. Я же мужчина!
Глава 7
КРИСТИНА
Наконец, этот ужасный день подходит к завершению. Я надеваю пальто, беру сумку. Пузырь недовольно оглядывает меня у дверей.
— Отчет так и не доделала, — бурчит мужик себе под нос, — домой возьми! Чтобы завтра утром все сводки были готовы.
Тяжело вздыхаю. У меня не то что нет никакой возможности заниматься работой дома, у меня и дома этого самого нет…
— Завтра утром доделаю. Вешаю сумку через плечо и убегаю со всех ног из бухгалтерии.
Все. Свобода. Завтра, с девяти до восемнадцати ноль-ноль Пузырь вправе делать со мной все, что позволяет ему его должность, ну а после шести, уж увольте. Я принадлежу сама себе. Ну и моей крошечке, что сейчас развивается в животе. Кстати, надо уже в консультацию женскую сходить, проверить срок беременности и развитие плода.
По инерции иду к остановке. Там на маршрутку и к подруге, за вещами. Достаю телефон, чтобы позвонить брату. Не выгонит же он меня на улицу? Перекантуюсь у него до зарплаты, а там подумаю, что мне делать.
— Бип-бип! — сигналит прямо у меня под ухом. Я вздрагиваю. Машина, противно шурша покрышками, обгоняет меня, и едва ли не сбивает, заехав колесами на тротуар.
Я останавливаюсь как вкопанная, чтобы не врезаться по инерции в бампер наглой машины. Очень знакомой наглой машины… Это же… Это же пятнажка Леши! Моего жениха. Бывшего.
Водительская дверь открывается и оттуда вылезает блондин среднего роста. Тут же подается ко мне, старается приобнять за талию.
— Малыш, привет! — начинает он нагло улыбаться мне в лицо.
В нос тут же бьет его противный, чужой запах. От Леши пахнет чесноком, и ком снова подступает к горлу. В который раз за этот день.
— Не трогай меня! — делаю я шаг назад, и выставляю вперед руку. Второй же закрываю живот, словно пытаюсь защитить ребенка от опасности.
— Малыш, ну что ты как еж щетинишься? Давай, садись в машину! Быстро!
В светлых глазах Леши ни капли сожаления. Он изменил мне с нашей общей знакомой. В тот день я закрывала квартальный отчет, задерживалась допоздна. Леша сказал, что не сможет заехать за мной. Конечно, ведь в тот вечер, как и в другие, когда меня не было дома, он приводил в квартиру посторонних девушек. В общем, я застукала его, прямо голышом, во время жаркого соития.
Знакомая в спешке покинула квартиру, а Леша начал вести себя как настоящий мудак. Обвинил меня во всех смертных грехах: и в моей нищете, и что я жила в его квартире, и что я была отвратительной хозяйкой, готовила блевотные борщи, плохо убиралась и халтурила во время глажки его драгоценных рубашек. В общем, с больной головы на здоровую все дерьмо вылил.
Я же собрала вещи, созвонилась с Маришкой, моей единственной подругой, и уехала к ней. А после случилось это чудовищное недоразумение на работе, и корпоратив…
— Малыш, я простил тебя, давай возвращайся ко мне! — вновь хватает меня за локоть Алексей.
Больно, зараза, делает. Сейчас синяк оставит.
— Отпусти! Я не вернусь ни за что на свете! — почти кричу.
— Что ты орешь, как потерпевшая? — шипит на меня бывший парень. — Кому ты нужна будешь, дура косорукая!
— Сам, идиот! Я сейчас закричу! — дергаюсь назад, чтобы вырваться из лап бывшего, но натыкаюсь на преграду.
По ощущениям это — бетонная стена. В нос тут же бьет запах терпкого мужского одеколона. Такой запах исходит только от одного человека. И от осознания этого мое тело покрывается мурашками.
Оборачиваюсь. Михаил Воронов прожигает меня черным взглядом насквозь. Низ живота моментально скручивает в тугую спираль от страха. Если Лешу я просто презираю, то Михаила Захаровича боюсь до трясучки. Ему не надо орать, или дергать меня за руки. После той ночи достаточно одного его присутствия, чтобы мои поджилки тряслись от страха.