Все Ивановны подруженьки.
Приходил тут родной батюшка,
Уж он звал меня с собой домой.
Я нейду, нейду, не слушаюсь идти —
Ночь темна, темна, немесячна,
Леса темны, караулов нет,
Речки быстры, перевозов нет.
Приходила родна матушка,
Она звала с собой домой.
Я нейду, нейду, не слушаюсь идти —
Ночь темна, темна, немесячна,
Леса темны, караулов нет,
Речки быстры, перевозов нет.
Приходил тут родный братец,
Он и звал меня с собой домой.
Я нейду, нейду, не слушаюсь идти —
Ночь темна, темна, немесячна,
Леса темны, караулов нет,
Речки быстры, перевозов нет.
Приходила родна сестрица,
Она звала с собой домой.
Я нейду, нейду, не слушаюсь идти —
Ночь темна, темна, немесячна,
Леса темны, караулов нет,
Речки быстры, перевозов нет.
Приходил тут сужен-ряженый,
Приходил тут Ванюшка,
Приходил и тут Иванович,
Он и звал меня с собой домой,
Я иду, иду и слушаюсь идти —
Ночь светла, светла и месячна,
Леса темны — караулы есть,
Речки тихи, перевозы есть.
Я записал эту песню недалеко от Ленинграда, в местах, где родилась Арина Родионовна Яковлева, няня Пушкина. Пушкин, как мы знаем, многое усвоил из фольклора с ее помощью. Вполне вероятно, что он слушал в нянином исполнении и песню «На горе стоит елочка».
Песня очень красива. Белинский в одной из своих статей о народном творчестве целиком привел близкий к нашему вариант из сборника И. П. Сахарова «Песни русского народа» (1839) и назвал песню прелестной (там, кстати, более точен предпоследний стих: «Леса светлы...»).
А теперь посмотрим, сколько тут повторов, вообще самых разных мнемонических (то есть облегчающих запоминание) приемов. Тут и почти полные повторы строф, и лестница старшинства, которая определяет порядок ? строф (отец — мать, брат — сестра), и композиционные повторы (параллелизмы), как в солдатской песне — с противопоставлением (ночь темна — ночь светла, речки быстры — речки тихи).
Использован здесь еще один прием, о котором мы не говорили: противопоставление одного, главного героя всем остальным. В этой песне такой герой жених. Никого невеста не слушается — ни отца, ни матери, ни брата, ни сестры. А жениха — слушается.
Герой выделен, он один-единственный из многих, у него другие, чем у всех, обстоятельства, другое настроение, положение.
Помню, в довоенные годы, когда я еще был пионером, мы любили народную песню времен гражданской войны:
Командир — братишка наш Буденный,
С нами шел он впереди.
Он командовал своим отрядом,
Веселил своих ребят.
Все ребята едут, веселятся,
Все на родину спешат.
Лишь один, один боец не весел,
Он был круглый сирота.
Буйну голову свою повесил
На гнедого на коня...
Так и в былине. Идет пир у князя Владимира:
А как все тут сидят, пьют, едят и хвастают,
А только един сидит, не пьет, не ест, не кушает...
сказать, что этот прием служит только для удобства запоми- еще и выразителен, помогает сосредоточить внимание слушателя на основном содержании. Именно после слов: все так-то, а один по-другому — и начинается главный рассказ, рассказ о самом важном для этого произведения.
Близок к этому и другой прием, который также сосредоточивает внимание на главном, на месте действия.
Дорожка, дорожка,
Что ж ты, широкая,
Что по той дорожке
Растут три садочка.
Во первом садочке
Кукушка кукует,
Во другом садочке
Соловей играет,
Во третьем садочке
Мать с сыном гуляет...
И дальше уже речь идет о матери и сыне. Этот прием называется приемом ступенчатого сужения образов.
«В некотором царстве, в некотором государстве, а именно в том, в котором мы живем, не на суше, не на море, а на одной кочке стоял город Новгород...» В этой шуточной присказке, вернее, в сказочном зачине легко угадывается тот же самый прием ступенчатого сужения образов — от большого к меньшему, как в матрешке: одна, в ней вторая, во второй третья.
Известен этот прием и былине:
Из того было из города из Крякова,
С того славного села да со Березова,
А с той ли со улицы Рогатицы,
Из того подворья богатырского
Охоч ездить молодец был за охоткой...
В коротенькой частушке, кажется, он не встречается — места мало, не разгуляешься, каждое слово тут на учете.
Прием психологического параллелизма тоже очень древний. Как мы уже говорили, первобытные люди когда-то одушевляли природу, верили, что силы, стихии природы, животные, растения, солнце, луна так же сердятся, радуются, испытывают чувства голода, сытости, страха, как и сами люди.
Прием психологического параллелизма и состоит в сравнении, в уподоблении чувств и действий человека явлениям природы. Прием этот существовал в народной поэзии на протяжении многих веков, стал привычным, традиционным, приобрел особую художественную выразительность.
Зеленый дубочек к земле , приклонился,
Молодой мальчишка о чем-то зажурился.
Иногда сравнение может иметь как бы отрицательный характер. Но смысл его от этого не меняется.
Не сырой дуб к земле клонится,
Не бумажные листочки расстилаются, —
Расстилается сын перед батюшкой,
Он и просит себе благословеньица.
Прием психологического параллелизма широко применяется и в песнях, и в былинах, и в частушках. Он стал одним из основных художественных приемов народной поэзии.
Иногда все произведение состоит из двух развернутых параллельных описаний:
Из-за лесу, лесу темного,
Из-за гор, гор высокиих
Вылетало гусей стадо,
А второе лебединое.
Отставала лебедушка
Прочь от стада лебединого,
Приставала лебедушка
Что ко стаду, ко серым гусям.
Не сумела лебедушка
По-гусиному крйчати,
Начали гуси щипати,
А лебедушка крйчати:
— Не щиплите, гуси серые,
Не сама я к вам залетала,
Занесло меня погодою,
Что погодою несносною,
Что несносным буйным ветром. —
Отставала тут Марьюшка,
Отставала тут Ивановна Что от нас, от красных девушек,
Приставала свет Марьюшка, Приставала свет Ивановна
Ко молодим молодушкам.
Не сумела тут Марьюшка
Буйну голову повязывать.
Начали люди, люди судити,
А свет Марьюшка плакати:
— Не судите, люди добрые,
Не сама я к вам заехала,
Завезли меня добры кони,
Что кони Ванюшки,
Что добры кони Петровича.
Постоянные параллельные пары: молодец — дубочек, голубчик, красная девица — красное солнышко, голубка, лебедушка, яблонька — накрепко соединялись в сознании певцов.