На наш взгляд, упоминание о «ливонских людях» должно было продемонстрировать прочность позиций Москвы в Ливонии. Интересно, что в Москве предусматривали возможность требований крымской стороны о внесении в «шертную грамоту» пункта о том, «чтоб на его улусы царя и великого князя людям войною не приходити ни казанским ни астроханским людям и прочим… и казакам не приходити»[78]. Послам предписывалось «не конкретизировать принадлежность государевых людей» а пункты о казаках отвергнуть, ссылаясь на обычаи писать «грамоты по старине»[79]. Правительство Ивана Грозного, где важную роль в это время играл бывший посол в Крыму А. Ф. Нагой учитывало при отправлении посольства князя Масальского сложности заключения договора с Крымом.
В посольских «речах» содержалась предложенная русской стороной следующая церемония утверждения нового договора: «Ты бы брат нащ велел о добром деле договор учинить и о крепкой дружбе утвердити и шерть бы еси сам бы брат наш в головах и брат твой калга Адыл-Кирей царевичь и иные твои братья царевичи и дети твои царевыичи и каречеи и князья и уланы и все твои приближенные люди на шертной грамоте учинили каков список с шертной грамоты мы к тебе прислали с послом своим со князем Василием и ты бы брат наш с того списка написать велел шертную грамоту и к той шертной грамоте свой золотой нишан велел подвесить и послал бы еси своего доброго человека и с ним вместе нашего посла князя Василия с товарищами отпустив и шертную грамоту к нам прислал и как будет у нас твой посол и мы перед твоим послом тебе брату своему по прежнему обычаю правду учиним и посла своего со своею грамотою с золотой печатью с ним вместе отпустим с великими поминками»[80].
Но это была идеальная схема заключения договора трудно осуществимая на практике. На самом деле в Москве не сомневались, что в русский текст договора крымская сторона неизбежно внесет изменения. Характер этих изменений и степень уступок определялись в «наказной памяти» посольству Масальского с учетом практики переговоров о заключении договора проведенных в Крыму посольством Нагого в 60-х гг. «Наказная память» разрабатывалась в августе-сентябре 1578 г. и, как отметил Филюшкин, неоднократно корректировалась по мере нарастания неуверенности русского правительства в том, что хан не ведет «двойную игру»[81].
Так категорически предписывалось препятствовать традиционным уловкам крымской стороны к немедленной ратификации договора. Русским послам следовало обратить особое внимание на то, как именно «царь похочет к шертной грамоте нишан золотой привесить»[82]. Он должен был «по старине» подвешен «снизу». В Москве знали и такую уловку крымской стороны как «написать» на «золотом нишане» «тамгу», т. е. лаконично исполненный родовой и государственный знак тюркских и монгольских правителей. В этом случае «золотой нишан» был равнозначен «алому нишану», и договор считался немедленно вступившим в силу. Посольству Масальского были даны на этот счет развернутые инструкции. Рекомендовалось тщательно проверять полную идентичность противней, отправляемых в Москву и оставляемых в Крыму. В «наказной памяти» повторялся категорический отказ брать «не такову грамоту какову шертную грамоту взяти мне велено»[83].
Особенно тщательно надлежало сверять списки городов, входивших в зону безопасности на рубежах страны, т. е. тех мест на которые крымская сторона обязывалась не совершать нападений. Как уже говорилось должны быть отвергнуты требования крымской стороны внести в договор вопрос о казаках в плане обязательства Москвы препятствовать их нападений на крымские улусы, так как «в прежних грамотах про казаков именно не написано». Как и прежде отвергалось русской стороной всякое упоминание в договоре о пресловутых «поминках». В целом следовало исходить из того, что «какова шертная грамота (в Москве. – А. В.) написана и с нею противень (должен быть. – А. В.) послан»[84].
В Москве придавали важное значение вопросу о титулатуре. Русский проект содержал следующий порядок: «Великой Орды великого царя Магмет Киреево слово с своим братом со царем и великим князем Иваном Васильевичом всеа Русии от сего дня быти нам…»[85]. В «наказной памяти ««посольству князю В. В. Масальскому» была предусмотрена ситуация когда в крымском противне хан «захочет писати великого князя Ивана Васильевича всеа Русии», т. е. без царского титула[86]. Русским послам было предписано «стояти накрепко» с тем, чтобы «царь царским именем писати в шертной грамоте»[87]. При этом предусматривался и вариант отказа русской стороны от заключения договора[88].