Постукиваю пальцем по губам, обдумывая план. Что же делать?
- Дружище, а есть какой-нибудь объект Юнеско с лесом, чтобы рядом было поселение? Можно будет заключить новый Договор с немедленным погашением.
- Это пожалуйста. На границе Канады и Аляски находится национальный парк Клуэйн. Ты там была лет 5 назад. Все, как тебе нравится – холодный климат, лес, озеро и нежно любимые индейские резервации. В частности, там живут южные тутчоны. Подходит?
- Вполне.
Время собираться. Не выдержав стенаний Карла надеваю теплые носки. Иногда мне кажется, что он моя обретенная бабушка. Только проституткой не обзывает, а даже наоборот – толкает к разврату, а я сопротивляюсь. Вытряхиваю из свитера Пушка, прячу на поясе новый нож, что еще пахнет дымным огнем и свежим железом – много оружия мне все равно не понадобится. Шаг за порог – и я оказываюсь перед сараем с инструментами.
- Скоро буду. – закрываю дверь, отсекая проход.
На месте я пытаюсь связаться с Душой Мира, чтобы она подсказала мне цель. В знак добрых намерений представляю, как мои ребра раскрываются, подобно лепесткам цветка, и обнажают беззащитное сердце. Смотри, я не желаю зла. Помоги мне найти человека в нужде. И с дровами.
Спустя пару минут я чувствую легкое материнское касание. От сердца, в реальности все так же спрятанного за грудной клеткой, в воздухе вьется золотая нить. Улыбаясь, шепчу про себя «спасибо».
Моя цель – простой дом с небольшим двориком. За низким забором мужчина с недельной бородой колет дрова. Ага! И тут я замечаю еще одного человека. На слабом весеннем солнышке в инвалидной коляске сидит мальчишка лет десяти. Руки и ноги неестественно поджаты и вывернуты, с подбородка капает слюна.
- Аапа! Аапа! – кричит он, неловко поворачивая голову в сторону мужчины. Похоже, что заметил меня. Самое время устроить явление Асты народу.
Как раньше, ловлю взгляд дровосека, начинаю дышать в ритм с ним, рвано и тяжело. Получилось! Подхожу ближе и жду, когда он отложит топор и подойдет к мальчишке. Хреновая это примета – внезапно появляться перед человеком с топором. Даже ботаник от неожиданности замахнется. А мне пора сыграть свою потустороннюю роль.
- Здравствуй, смертный. – очень шустрый смертный, уже сжимающий свое оружие. – Эй-эй-эй! Хорош! Я не причиню зла, клянусь богами. Опусти топор. – успокаивающе выставляю руки.
- Исчезни, дьявол… – совершает крестное знамение. И как всегда безуспешно.
- Человек, я пришла помочь тебе и твоей семье. За небольшую плату. Хочешь – мы заключим Договор и этот ребенок будет здоров. Даже бегать будет уже сегодня.
- Ты заберешь за это мою душу? – топор валится на весеннюю траву.
- Да кому нужна твоя душа? – фыркаю. – Душу вообще не возможно уничтожить или продать. Если тебе предложат такое – шли лесом этих шарлатанов. А с тебя я возьму всего-ничего.
- Деньги? Я отдам все, что есть – мы с женой копили на операцию. Только подожди, пока не сниму их со счета. – начал частить. Как-то легко и быстро мне поверил. Видно, давно в отчаянии.
- Да не нужны мне деньги! Игрушек потом сыну купишь, ремонт сделаешь. Лучше покажи мне поленницу.
Мужик в ступоре машет в сторону угла дома. Хм, неплохо. Почти пять кубов нарубленных дров и распиленных полешек. Чудно – заверните!
- Возьми мою руку, человек. – беру его за запястье. – Я исцеляю этого мальчика, а ты в счет покрытия долга отдаешь мне дрова. Договорились?
- Договорились… – кожу покалывает взаимными обязательствами.
- Так, папаша, закатите ребенка за дом, от лишних глаз подальше и не мешайте. И принесите водички – мне скоро очень сильно захочется пить.
Уже за домом подхожу к ребенку с ДЦП и ласково ерошу ему волосы. Он меня не боится – дети никогда меня не пугаются. Своими чистыми душами они знают, что боли я им не причиню. Дети – священны для Магии.
- Ну что, дружочек, ты готов? – искаженная улыбка в ответ. – Тогда начнем.
Правую руку кладу мальчишке на грудь, накрывая пальцами левой собственное сердце. Сейчас свершится Великий Обмен. От сердца к сердцу. А мне сейчас будет очень больно. Очень-очень больно.
Маленький инвалид продолжает улыбаться, никак не реагируя на изменяемые конечности. Черты лица приходит в норму, глаза смотрят прямо, а не в разные стороны. Ему не больно. А вот мне плохо вдвойне. Кости и суставы с хрустом выворачиваются, чтобы через секунды стать такими, как раньше – на мне такое заживает, как на собаке. Стискиваю зубы, чтобы не закричать. Боль – плата за обмен. Когда все прекращается, я падаю задницей прямо на землю.
- Эй, человек, дай попить. Такой сушняк душит, как будто я вчера бочку вина выдула. – и присасываюсь к кувшину с лимонадом. – Спасибо, добрый человек.
- …тебе спасибо… – говорит, не отрывая взгляда от ребенка в уже ненужной коляске. Потом падает на колени и пытается поцеловать мне руки.
- Вообще очумел?!! – змеей отползаю от него. – Вы, папаша, это бросьте. Лучше сделайте, как я сейчас скажу.
Из кармашка на спинке коляски достаю панамку. Прикасаюсь ко лбу ребенка, желая ему сладкого сна. На уже посапывающего пацана надеваю головной убор так, чтобы закрыл глаза.
- Так, папаня, здесь церковь есть? – кивает в ответ. – Тогда кати туда сына, бухайся перед алтарем на колени, как только сейчас делал, и начинай громко молиться Иисусу. Через полчаса твой сын проснется, как будто только что выздоровел. А ты объявишь это Божьим Чудом. И тебе хорошо, и народ воодушевишь, и меня не приплетешь. Окей?
- Да.
- Время пошло. – все так же стоит на коленях. – Ну же, шевели булками!
- Дай Господь здоровья тебе и твоим детям!
- У меня нет детей. – ровно произношу я.
- Тогда будущим!
- Иди уже, папашка. Твои бы слова, да богам в уши. – шепчу, когда он хватает ручки коляски с сыном.
И снова чувствую незримую ласку матери. Я все сделала правильно.
Как только он скрылся, катя агрегат с сыном, как болид Формулы-1, я подошла к поленнице, потирая свои жадные ручонки. Пора вспомнить уроки сэра Макса. Главное помнить, что это не МНОГО отдельных дров, а ОДНА куча барахла. Провожу по шершавому дереву и мой приз уменьшается до микроскопических размеров, прячась у меня между большим и указательным пальцами, в пригоршне. Вуаля! Пойду-ка я по лесу пройдусь.
Лес встретил меня пением птиц, запахом перепрелой земли и свежим ветром. И летящим в лицо вороном.
- Skai! Bagronkuurz guul!!! – выполняю свое старое обещание и поминаю деда Монгво крепким орочьим матом, от которого враз замолкают птахи.
Ворон хрипло каркает и садится на ближайшую ветку. Смотрит, наклонив голову, а потом перелетает чуть подальше. И оглядывается. Хм, зовет куда-то?
Следуя за пернатым проводником я оказываюсь на круглой поляне с большим камнем в центре. На серых боках раскинуты лишайник и узоры из ломанных линий. Место поклонения природе, Великой Матери. На таких полянах раньше танцевали под луной духи земли и лесов. А сейчас я не чувствую ни одного.
Раскрываю сердце, как буквально час назад. Закрываю глаза, чтобы видеть душой.
Вот они – спят под камнем, свернулись среди корней, змеями обмотались вокруг древних стволов. Давно спят – их сияние почти угасло. Вот и привалила мне работенка.
Вытряхиваю свою добычу из пригоршни под старую сосну. Снимаю сапоги. Нет, не для того, чтобы выпустить звериные лапы лирим – колдовать я могу и так. Просто сейчас нужно быть как можно ближе к земле, слиться с ней ступнями. Ноги мерзнут, а прелые листья щекочут кожу между пальцев. Сейчас я буду танцевать и петь – так ворожат Перворожденные дети Эру в далекой Арде. Для тонких материй – особая магия. Хорошо, что меня никто не видит и не слышит – танцую и пою я так себе. Глорфиндел ржал как конь, когда увидел мои потуги. Остроухий засранец! Но пора начинать ступать в ритме дыхания и выводить слова, выпускать из себя разноцветный ветер.
Idir ann is idir as
Idir thuaidh is idir theas
Idir thiar is idir thoir
Idir am is idir áit
Casann sí dhom
Amhrán na farraige
Suaimhneach nó ciúin
Ag cuardú go damanta
Mo ghrá
Idir gaoth is idir tonn
Idir tuilleadh is idir gann
Casann sí dhom
Amhrán na Farraige
Suaimhneach nó ciúin