- Я надеюсь на лучшее, агент Хилл. Продолжайте пытаться наладить связь – возможно, это влияние портала. – сжимаю в кармане окровавленные карточки Фила Колсона.
Неожиданно нам в спины бьет короткий, но сильный порыв ветра. Мы стремительно оборачиваемся, а Мария Хилл выхватывает пистолет и стреляет прежде, чем я успеваю что-либо сказать. За нами стоят капитан Роджерс с Астой-Этиро. Он за мгновение успел толкнуть ее за спину и прикрыть щитом от пуль агента Хилл.
- Ну нифига себе, как вы друзей встречаете! – из-за спины Роджерса выглядывает моя головная боль. – Стив, чувствуешь, как запястье резко зачесалось? Это значит, что ты стал мне щитом и исполнил Договор. Так что заказывай билеты в кино, мон шер. – и легонько ударяет его тыльной стороной ладони.
- Как вы здесь оказались?! – все сотрудники оторвались от мониторов и смотрят в нашу сторону.
- Темными Путями, директор Николас Джозеф Фьюри. Хорошая новость – ко мне вернулась магия. – Аста улыбается во весь рот. – А еще все Мстители живы, накормлены, напоены, почищены и подлечены. Читаури дружно отправились к Сатане чаи распивать, все до единого. Локи обезвредили и обвязали, как колбасу перед копчением. Как-то так. Подробнее вам Стив расскажет.
- Все так, как она сейчас сказала. Старку удалось отправить ядерную боеголовку в портал и вернуться. Я напишу позже полный отчет и предоставлю его вам, директор Фьюри. И нам понадобится транспорт – квинджет был подбит сразу после прибытия в Нью-Йорк.
- Я рад, что все завершилось успешно. – наконец разжимаю пальцы, что в кармане вцепились в карточки с Капитаном Америка. – Этиро, вы хорошо справились и у меня к вам есть предложение о сотрудничестве. В агенты ЩИТа не зову, но мы можем заключить Договор, если вы согласны.
- На ближайший год я навоевалась, так что зовите, если только какая-нибудь паранормальщина начнется. – капитан Роджерс хмыкает и улыбается на эти слова. – Вся связь через нашего Капитана. А мне пора.
- Куда ты теперь? – капитан Роджерс перебирает в руках края щита.
- Сначала домой – повешу меч на крюк, а потом пойду выполнять свою работу. Рвану Темными Путями в Японию духов-ёкаев будить. Совсем расслабились – землетрясения участились. Да и кимоно у меня чудесное есть. Грех не надеть. – копается в рюкзаке. – Ох ты ж! Директор Николас Джозеф Фьюри, у меня для вас подарок в рюкзаке завалялся. Эх, жаль нет времени «Главнейшему» написать. – и кидает в мою сторону желтый круглый предмет.
- Я свяжусь с тобой позже, Аста. Надеюсь в этот раз твоя примета про Нью-Йорк и драку не сбудется, и мы нормально погуляем. Не прощаемся?
- Нет, мон шер. Постучись потом ко мне, хорошо? – щелкает по щиту, хлопает по плечу и оборачивается в мою сторону. – Директор Николас Джозеф Фьюри, я воспользуюсь этой дверью? – указывает на операторную.
- Пожалуйста, Этиро.
Она кладет ладонь на белую поверхность двери и пластик уступает место дереву с медной ручкой. Вместо операторной я вижу желтые стены с ножами. Оборачивается, улыбается напоследок капитану Роджерсу и закрывает дверь. Дерево ушло, оставив белый пластик.
- Капитан Роджерс, почему она всегда называет меня полным именем? Вы не знаете?
- Так она проявляет свое уважение к человеку. – Роджерс вздыхает и приглаживает волосы.
В руках у меня яблоко. Под прозрачной кожурой вспыхивают золотые искры.
Конец POV.
Япония, как много в этом слове… саке и суши. Сырая рыба лирим нравится так же, как и сырое мясо. Сейчас почти ночь, а я хомячу в маленьком ресторанчике. Я даже попросила приносить мне меньше риса и побольше рыбы с мясом. Повара сурово хмурили черные брови, но пожелание гостя – закон. Даже если это чудная женщина-гайдзин в синем кимоно и звенящей заколкой-кандзаси в волосах. От удовольствия я даже на не смогла сдержаться – на несколько секунд мои человеческие уши заострились и полезли на макушку, обрастая шерстью. Надеюсь, что этого никто не заметил, а камеры в мой закуток не смотрят. Но как же вкусно! Все, теперь буду есть мясо с соусом терияки – кетчуп идет в отставку.
- О-матасэ симасита, Бакэнэко. – старший повар-японец сам принес мне добавки. Странно…
- Прошу прощения, уважаемый, но я вас не понимаю. – подвигаю ближе к себе блюдо-лодку с очередным извращением. Много тунца, креветки, васаби, имбирь, грибы шиитаке и крохотный комочек риса. М-м-м… Моё!
- Извините за ожидание, Бакэнэко. – с акцентом говорит старый японец с белой повязкой на лысой голове, и низко кланяется.
Что-то мне это совсем не нравится. Оглядываюсь и замечаю на стене зеркало, в котором отражается кухня с суетящимися поварами. Я вижу их, а они видят меня. И вспомнила наконец, что Бакэнэко – это местная кошка-оборотень. Капец.
Отсчитываю на стол из сумки деньги, вешаю ее на локоть, хватаю блюдо-лодку с угощением подмышку и прикладываю палец к губам.
- Я надеюсь, что этого хватит на оплату заказа и посуды. Очень вкусно, не могу оставить. – как можно доброжелательнее улыбаюсь старому повару, что не побоялся подойти к мнимому демону. – Готисо-сама, уважаемый. Сайонара.
И ухожу Темным Путем на гору Хиэй, что находится в районе Киото. А что так ушла, не скрываясь – так меня все равно уже раскрыли.
Храм Энряку-Дзи, почти не изменился, только деревянные балки покрыли свежей красной краской. Это ничего, что он буддийский. Мне все равно от него нужна была только присмотренная несколько лет назад дверь, выходящая практически в лес на горе. Деревянные сандалии-скамеечки гэта звонко стучат по старым истертым камням дорожек, пока я не схожу на едва поросшую травой тропинку. И это просто везение, что я хорошо вижу в темноте – узловатые корни камфорных деревьев постоянно пытаются сделать мне подножку. А я в этот момент ем, между прочим. Прямо руками. Ну очень вкусно! Оставляю блюдо на видном месте – может кто потом и заберет. И, наконец, нахожу подходящую поляну.
Бросаю на землю сумку, скидываю гэта, снимаю смешные носки, что так похожи на копытца. Я буду сейчас вспоминать, как ворожат Перворожденные дети Эру, танцевать и петь, будить уснувших духов лесов и гор. Ибо нефиг спать, пока тут Душа Мира страдает. Подберу-ка я для них песню повеселее. И есть у меня одна такая, как раз про местную лисицу-оборотня. Все равно, что на русском языке – по-японски я только несколько фраз знаю.
Пробуждаю в своем сердце радость, начинаю негромко напевать, переступая босыми ногами в ритм. Меня не должны видеть и слышать люди, если они есть поблизости, ведь я вывожу круги по весенней траве для духов. Сегодня ночь пробуждения.
«Льдистым днем друг к другу прильнем, вместе пойдем ко дну.
Брат-свиристель, позови нам метель, злую лесную луну.
Шорохом сов укрыться от псов — им не заметить нас.
Хвостом к хвосту, вдвоем в пустоту, снова, в который раз.
Спеши за мной, дыши со мной, узнай мою свободу,
Иди, не стой, на запах мой, испей меня, как воду.
Как воду!»
Ночная трава холодит ноги, роса смочила ступни, но мне нравится эта прохлада. Цветной ветер вырывается из моей души и красит стволы близких деревьев в закатные и небесные оттенки. Я никогда не пою в полную силу – стесняюсь. Не всегда дотягиваю ноты, поэтому чаще всего мурлычу мелодию под нос.
«Как зелена в глазах глубина, будет на дне тепло.
Как уголь, черно мое кимоно, твое, как снег, бело.
Искры ночей все горячей, плавится хрупкий наст,
Занялся мох, но наш лисий Бог — он не оставит нас.
Спеши за мной, дыши со мной, узнай мою свободу,
Иди, не стой, на запах мой, испей меня, как воду.
Как воду!»
Вот и первые духи явились на поляну. Карасу-тэнгу, вороны, перелетают с ветки на ветку, следят за мной круглыми глазами, щелкают птичьим клювом с почти человеческих лиц. Кицунэ машут девятью хвостами и перекидываются в хрупких девушек в кимоно. Их изящные движения совсем не похожи на мой почти варварский танец.
«Лисьи следы у кромки воды, инеем тает смех.
Нету нам дна — прорубь-луна настежь открыта вверх.
Спеши за мной, дыши со мной, прими мою природу,
Иди, не стой, на запах мой, испей меня, как воду, как воду.
Танцуй со мной, играй со мной, узнай мою свободу,