— Тварь! Ублюдок! Мразь! — рвалась Бруннгильда из серого камня, в котором оказалась замурована по плечи. — Я убью тебя! Я буду отрезать от тебя по куску и заливать кислотой! Сука! Чтоб ты сдох никому не нужной тварью!
— Плачь, дитя. Я вижу, что ты его любила, — Танос сочувственно попытался погладить ее по голове, но валькирия щелкнула зубами, едва не откусив ему палец. — Вы все сопротивляетесь неизбежному и приближаете свой конец от голода и перенаселения. Никто не понимает, что я хочу только добра для Вселенной. Кто-то должен марать руки ради возможности выживания для других. Вам же лучше, что это буду я.
От этих слов, так похожих на моральные принципы одной кошки-кузнеца, меня будто подбросило. Ярость заполнила разум, и я словно со стороны видел, как нападаю на Таноса, заслоняясь щитом от ударов кулаков и сиреневой энергии. Снова и снова, пытаясь добраться до шеи, сердца или до левой руки с Перчаткой Бесконечности. В таком же кровавом тумане я заметил, что разрубающий даже камни клинок оставил на Перчатке только царапину и с жалобным звоном переломился, а следом меня отбросило и сильно приложило о скалу. Как сквозь туман я видел, как Сэм с Роуди пытаются остановить Таноса, но падают на землю. Как Баки и Романофф улетают в глубину джунглей, походя отброшенные титаном. Как теряют сознание от мощных ударов Т’Чалла, Н’Джадака и Окойе. Как Халк вместе с Пьетро проваливается по шею в землю. Я поднимался раз за разом, но никак не мог остановить Таноса, только задержать удивленного человеческим упорством титана. Большой сиреневый кулак прилетел в висок, и меня накрыла тьма.
Тошнит, болит голова, шатает, сознание плывет и подводит зрение — все признаки сотрясения, но не время разлеживаться. Несколько ребер, скорее всего, сломано, и ходить тяжело. Кое-как я добрался до заторможенного Тора и уже начал выспрашивать его Таносе, как… Баки рассыпался в прах. Он еще говорил, когда его руки превратились в пепел и развеялись по ветру. Как тот невзрачный человек на руинах в воспоминаниях Асты. Я сплю?
На поле догорают несколько упавших истребителей Ваканды, ООН и один из наших. Монстры Таноса поголовно мертвы, но на некоторых не видно ран, будто у них просто остановилось сердце. От объединенной армии осталась лишь горстка бойцов, которые потерянно бродят среди трупов своих и чужих. Я понял, что это не сон, когда увидел в стороне полулежащую у большого валуна Асту. Нога у нее была вывернута под неестественным углом, а рядом валялось несколько ручек-шприцов из аптечки лирим.
— Башенга… Башенга… Где же ты?.. Я согласна… Башенга… Забирай хоть всё… — обернулась на шорох сухой травы под моими ногами. Вся в пыли, волосы опалены, и из рассеченного лба течет кровь. — Стивен, их больше нет. Никого — Душа Земли умерла… Я не справилась! Он врал мне! Врал! Это конец, а никакое не начало!
От превышенной дозы обезболивающих она сама не своя. Дергается и порывается встать, не замечая, что нога у нее сломана в двух местах, а ребра промятой внутрь грудной клетки наверняка пробили легкое, раз с кашлем выплевывает кровь. Она не чувствует физической боли, когда я уговариваю ее не двигаться и осторожно прижимаю к себе, чтобы не нанесла себе еще больше повреждений. Единственное, что ее успокоило — мое обещание помочь добраться до Старка, который до сих пор зовет ее. Так я и нес ее изломанное тело, источающее посеревшее северное сияние. Шаг с закрытыми глазами — и мы у двери в резиденции Т’Чаки среди мертвых вакандцев. Поворот ручки, скрип створки, и вместо обеденного зала — ржавые руины другой планеты, на разбитых обломках которой хрипящему Старку помогает подняться синекожая женщина с металлическими вставками на лице.
— А вот и наш билет домой, Небула. Ух-х-х… Аккуратнее… — Тони морщится от боли, когда женщина перекидывает его руку через плечо. От его костюма осталось так мало, что едва прикрывает четверть тела. — Рад, что вы выжили. Это единственное, чему вообще можно порадоваться сейчас. Док и Карапуз… Питер умер. Хвост, ты сможешь вернуть его?
— Нет, Тони, — вытирает о плечо подбородок. — И никто не сможет — из-за щелчка Таноса стерты половина живых и все Души Миров. Вся магия Вселенной мертва, только крохи остались, но и они скоро уйдут. Пока есть время, покажешь мне последние минуты Питера? Клянусь, что не желаю тебе зла.
Лучше бы она плакала, чем до крови прокусывала губы после просмотренных воспоминаний Старка. Аста вцепилась мне в руку и тихо выла с закрытыми глазами, пока вдруг не начала ощупывать мое запястье.
— Ты снял его. Снял свой браслет. Ты отрекся от меня?
— Аста, это не так, — осторожно переступаю с ней на руках через ржавые балки. — Браслет — только знак другим. Пусть это будет как пир во время чумы, но я готов прямо сейчас взять тебя в жены, пока мы еще живы. Хоть мы и проиграли в этой войне…
— Мы должны были выиграть! Это несправедливо! Не хочу! Так не должно быть!
Ковыляющий впереди Тони с Небулой оглянулись на крик, но вдруг смазались и исчезли, как и руины кругом. Только плотное марево, стертый строй ровных булыжников под ногами и простые каменные перила по бокам узкой дороги в небытие. Иногда туман складывается в сцены прошлого, будто мы в кинотеатре смотрим нарезку из нескольких фильмов. Я даже увидел себя восьмилетнего, болеющего простудой уже третью неделю. Щуплый мальчишка с тощей шеей, которому усталая от больничных смен мать рассказывает сказки о сидах и фейри Ирландии. Тогда я еще считал их просто сказками, но потом эти вечера стерлись из памяти.
— Это Сара? Она красивая и добрая… — вздрогнул, ведь почти забыл, что держу на руках Асту. — Стивен, у нас появился шанс все исправить — это Мост Времени. Мы просто сотрем ту реальность, где проиграли. В любом случае хуже не станет. Охренеть… Я уж думала, что у меня еще шесть сотен лет не получится на него встать.
Я даже не успел полностью осознать смерть многих наших друзей, как забрезжила надежда на их возвращение.
— Что надо делать? — зашагал по пустынному мосту, приволакивая ногу.
— Просто продолжай идти вперед и изо всех сил думай о том, что тебе не нравится исход, как и мне. Пожелай «отменить» известный нам конец, и о нем будем знать только мы, — обняла за шею и зашипела от боли. — Гадочник-загадочник Башенга… Ты понял, да? «Конец — это всегда начало». Падлюка… Кхе-кхе… Палкой он мне по рогам стучал… У-у-у, зараза. Ты побьешь его за меня и ради меня? Я ближайшие сутки не боец, командир. Или даже ближайшие пару месяцев, если все же помру.
Опять она принялась за старое… Но, с другой стороны, у нас теперь есть то, что сэр Макс постоянно называет «глупым чувством», — надежда. А еще одна странная девушка Аста опять начала ругаться, значит, жизнь налаживается. И настало время ловить момент, пока мы там, где прежние клятвы не имеют силы. Я это чувствую, ведь мы сейчас на Мосту Времени, где прошлое и будущее — лишь направление, а не оковы.
— Тогда выходи за меня. Прямо сейчас, — ребра прострелило болью, и я чуть не уронил замолчавшую девушку. — Я, Стивен Грант Роджерс, беру тебя, Астрель, в законные жены, чтобы с этого дня быть вместе. В хорошие времена и плохие. В богатстве и бедности. В болезни и здравии. Пока смерть… несмотря ни на что. Я люблю тебя, кошка-кузнец, и готов терпеть твой бардак и слушать, как ты смешно ругаешься, до скончания веков.
Тишина. Туман складывается в четкие картинки прошлого и едва заметные намеки будущего. Я знаю это потому, что вижу себя у отстраивающегося дома Асты. Как крашу стены охряной краской и развешиваю трофеи обратно. Туда, где им самое место. Туда, куда стремится мое сердце. К той девушке, от шепота которой сейчас по хребту бегут мурашки, будто меня обнимает вечность.