Выход подсказал Карл. Просто спросил, есть ли места и здания, которые точно не уничтожат. Мой друг гений! А я теперь самая заядлая посетительница музеев и мест культурного наследия. И обладатель огро-о-о-омного списка, что заботливо составил мне Карл. Я иногда жалею, что провела ему интернет. Уже задолбал меня просьбами объяснить мемасики и притащить ему еще кристаллов памяти, а то фильмы не помещаются. Он у меня информационный наркоман, да. Вот уж для кого книга, да потолще – лучший подарок.
На рассвете я методом зайца прилетела самолетом в Нью-Йорк – Бруклинский музей был следующим по списку. Пройти Темным Путем просто побоялась. Все же почти 70 лет прошло. Мало ли, что там на старых местах понастроили, а застрять в текстурах, подобно мухе в янтаре, совсем не хочется. И заодно последую старому совету – прибывать в новый город с первыми лучами солнца и наблюдать за его пробуждением, выпивая чашечку кофе в первой понравившейся кофейне. Старбакс не в счет – нет в нем душевности. Поэтому вытягиваю из-под лямок рюкзака косу, натягиваю поглубже кепку и пускаю под тяжелые ботинки с высокой шнуровкой новую дорогу. Однако мечты о напитке богов портит какой-то хрен, выглядывающий из переулка.
- Детка, хочешь покататься на моем кожаном единороге? Иди сюда, сладкая – тебе понравится.
Только этого не хватало.
POV Стив Роджерс.
Семьдесят лет. Ровно столько я не жил. Лежал в Арктике, пока старились и умирали мои друзья из Ревущих Коммандос и знакомые. И Пегги Картер. А я просто пропустил все это время.
Мечта писателей-фантастов исполнилась в моем лице. Льды стали мне машиной времени и перенесли в будущее, правда я по-другому его представлял. Колоний с садами на Марсе не построили, а люди… Люди не изменились, может даже стали в чем-то хуже. Мужчины слишком мягкие, женщины ожесточились и перестали быть скромными. Вот и сейчас я вышел на утреннюю пробежку, а впереди меня неспешно идет девушка. О том, что это именно ОНА, можно догадаться только по длинной темной косе, которую она кидает на спину поверх рюкзака. Пятнистые штаны с множеством карманов, нелепая мужская обувь. Раньше так по своей воле и в мирное время не одевались. Не прекрасная роза, а венерина мухоловка.
- Пошел к черту! – еще и кричит куда-то в сторону. Морщусь, как от вида облезлой крысы. Женщине не пристало так выражаться. Уже почти отвернулся, как краем глаза заметил мелькнувшего человека, что затащил ее в подворотню. Не успел я ускорить шаг, как услышал глухой стук и чьи-то проклятия. Из-за края стены торчал ботинок с высокой шнуровкой. А потом исчез с глаз. Видимо тащат волоком прочь с улицы. Надо бежать быстрее!
Стою в ступоре, наблюдая развернутый в грязном переулке театр абсурда. Ноги, безвольно лежащие на асфальте, принадлежали не девушке, а мужчине, одетому… Одетому только в длинный распахнутый плащ.
- Сейчас я тебе устрою Королевский зоопарк, извращенец хуев. – ворчит она сидя на корточках над распростертым телом. Мне виден только объемный рюкзак, в петлю которого продета табачная трубка. Что-то мне это напоминает…
С шепотом «ну и гадость» кидает на голое причинное место мужчины мятый кусок газеты и, не снимая рюкзака, начинает шарить в боковом кармане, подкатывая к себе ногой пустую банку из-под пива.
- Мы живем, чтобы исполнять ваши желания, хе-хе. Хочешь быть единорогом – будешь. Зуб даю – все будут смотреть и удивляться, гад. Да не дергайся ты! – короткий тычок пальцами в шею, и мужчина снова обмякает.
- Мисс, вам помочь? – оглядывается из-за плеча и из-под козырька недоверчиво смотрят темные глаза.
- Да нет, я уже почти закончила. Вы, прохожий, проходите, куда шли. Идите-идите, не мешайте процессу. – миролюбиво говорит и мажет дно банки суперклеем из тюбика. А я все не могу сдвинуться с места, наблюдая как банка с клеем находит свое место на лбу мужчины.
- Хм… а ведь на еще одну пакость хватит. – мажет клеем его руки и крепит их к небритым щекам. – Как там было … «Ооо! А кто это сделал?!».
Встает, отряхивая колени, но потом тянется к ботинку и достает небольшой тонкий нож. Дежавю, как укол в висок – я уже это видел когда-то. Пока я пытаюсь поймать воспоминание за хвост, плащ мужчины лишается всех пуговиц, а тонкий нож спрятан.
- Сделал гадость – сердцу радость! Ибо нефиг маленьких обижать! – довольно упирает руки в бока и любуется картиной, а меня как бьет обухом по голове. Те же слова. – А ты почему не ушел? Тоже будешь мне непристойные предложения делать? Или хочешь рядом с ним прилечь? – надвигается на меня, нахмурив брови. – Дай пройти!
Что-то было в этой гордо вздернутой голове, когда она прошла мимо, хотя сама мне едва достает до плеча. Пока стою в ступоре, она заворачивает за угол.
- Мисс, мы знакомы? – оглядывается на ходу.
- Навряд ли, такую громадину я бы запомнила.
- Но мне кажется, что мы все же были знакомы. И кажется тогда вы были так же не согласны с… обидами.
- Как сказала одна нарисованная мудрая женщина «Встречи невозможно забыть, их бывает трудно вспомнить.» – смотрит на меня в упор, заходит сбоку, приседает и смотрит снизу, сменяя ракурс обзора. – Я не могу припомнить, при каких обстоятельствах мы встречались. Я тебя била?
- Нет. Мы…
- Молчи! Надо же мне хотя бы иногда напрягать память. Так, подойди-ка к крыльцу. – ставит меня перед каменной лестницей, и начинает не отрывая взгляда подниматься спиной вперед, нашаривая пятками ступеньки.
Когда мы оказываемся на одном уровне она замирает, подносит к глазам руку, загораживая себе обзор. Брови взлетают вверх и исчезают за козырьком.
- Триждыблядская Драконья Мать... и все ее семейство… Художник Стивен? – последние слова я уже просто читаю по губам.
- Аста, как… – договорить не успеваю, потому что она вихрем слетает ко мне со ступеней. И бьет острым кулаком в челюсть.
Конец POV
Говорят, что холодные мурашки, волной пробегающие по спине – признак пролетевшего мимо призрака. Когда я ладонью заслонила здоровяка, оставив на виду только лицо, то по мне словно пробежался табун ледяных кобылиц. Глаза мертвеца, что цветом как безмятежное небо. Невозможно… Смотрю глубже, но вот она – знакомая сияющая душа и дух, подобный кварцу. Может просто новое перерождение? Смотрю еще глубже, добираясь до памяти. Вот мелькает в воспоминаниях высокий темноволосый парень, которого Стивен зовет Баки, вот бесчестные драки… и наши посиделки с костром. Но как это возможно? Люди не могут сами быть так долго молодыми. Может он не совсем человек, как и я? Моя душа сейчас как шейкер бармена, куда накидали радость, смущение, обиду и ярость, а потом взболтали. Похоже ярости сыпанули с горкой. Он шевелит губами, видимо пытается что-то сказать, а у меня просыпается рефлекс на стресс. Можно сказать, что ударила я его нехотя – он даже не пошатнулся.
- Ты!!!... Засранец!!! – хватаю его за грудки и трясу, а майка угрожающе трещит. – Я три года жгла для тебя костры, чтобы ты не умер! Три долбанных года!!! А потом еще шестьдесят семь лет лила вино на землю для тебя! Какого хуя ты тут просто так ходишь молодым и сильным, а не ковыляешь старым дедом, ты, гребаный потомок фейри! У тебя ведь сердце не билось, я знаю! Кто его остановил??? Скажи, и я вырву им позвоночник! Я им… И тебя вместе с ними…
Мужчины знают только два способа успокоить истерящую женщину – дать пощечину или обнять. Мне повезло, что Стивен все еще остался джентльменом и применил второй способ. Хотя будет вернее сказать, что просто решил меня обездвижить, потому что обнимал он меня, как питон добычу. Вывернуться можно, но совсем не хочется. Голова прижата к его груди и в ухо мне бьется живое горячее сердце.