Фронт противников женской эмансипации оформился силами «Сына Отечества», «Современника» (П. А. Плетнева), «Москвитянина», «Патриота», «Улья», которые отстаивали идею, что положение женщины вполне соответствует ее «природным» функциям и предназначению.
Таким образом, на страницах прессы происходила ревизия прошлого и настоящего русской женщины, шел процесс переосмысления и переконструирования концепции женщины, моделей женственности и всех политических смыслов, с этим связанных. Шел непрекращающийся процесс обсуждения проблем женщин и расширения интерпретативных схем (фреймов), то есть способов понимания этих проблем, которые, собственно, являлись мобилизационным ресурсом и определяли политические возможности зарождавшегося общественного движения.
«Женская» проблематика через художественные образы осмыслялась в литературе, которая все более становилась ареной политической дискуссии. Романы на «женскую» тему имели успех у публики: «Катенька Пылаева» (1836), «Флейта» (1839) П. Н. Кудрявцева; «Кто виноват?» (1845), «Сорока-воровка» (1848) А. И. Герцена; «Полинька Сакс» (1847) А. В. Дружинина.
Женщины-писательницы также поднимали темы женского предназначения и целей женской жизни, описывали реалии жизни русской женщины в своих произведениях. Читателю на эту тему были предложены романы Зенеиды Р-вой (Елена Ган) «Напрасный дар» (1842), «Теофания Аббиаджио» (1841); Марии Жуковой «Провинциалка», «Медальон» (1837), «Две сестры» (1843), «Эпизод из жизни деревенской дамы» (1847); Евгении Тур (графиня Е. В. Салиас де Турнемир) «Ошибка» (1849); романы Юлии Жадовской, Надежды Хвощинской и других.
Женщины-писательницы изменили проблематику и тональность повествования. В первую очередь в своем творчестве они исследовали семейную тиранию. Описывая ситуации женской жизни, навязываемые модели женственности, они так или иначе формулировали проблемы женщин (бесправие, требования покорности и беспрекословности, замкнутость жизненного пространства, погруженность в сферу чувств, отсутствие образования) и поставили вопрос о справедливости устройства российской жизни в отношении женщин.
В женских текстах вместо привычного мужчины-повествователя появилась женщина-повествовательница. Это обнаруживало женщину как субъекта социального действия. Представление о женских проблемах, озвученное писательницами, также наполняло содержанием понятие «женский вопрос», формировало встречный патриархатному дискурсу дискурс женской беллетристики.
Литературную полемику и интеллектуальные поиски 1830–1840‐х годов оборвала французская революция 1848 года. Планы реформ были оставлены, терпимость по отношению к литературе, вольной публицистике сменилась ее удушением. Заработали 17 цензур с «негласным комитетом» во главе, на университеты очередной раз был оказан нажим, и как пример устрашающей кары для вольнолюбцев был организован показательный политический процесс – дело петрашевцев.
Страх парализовал идейное брожение 1830–1840‐х годов. В отзывах современников зазвучала тоска – «безвременье», «отчаянная скука» (Н. А. Добролюбов), «жестокие удары по литературе и науке» и невозможность работать «как следует» (М. Н. Лонгинов). Семь лет (до 1855 года) Россия пребывала в состоянии покоя кладбища, шума войны и шовинизма. Духовная жизнь, придавленная жесткой цензурой, ушла внутрь. На тему женской эмансипации также было наложено вето.
1850–1860‐е годы
Старые идеалы добра и красоты сороковых годов, казалось, уже поблекли, и когда на смену им шла новая жизнь с другими требованиями и запросами, когда вместе с уничтожением крепостного права стало некогда и не на что восхищаться красотой, а надо было делать будничное, но нужное дело, когда слово «польза» стало на первом плане и, конечно, не для себя, а для народа.