В сущности подобные мысли являются в XIV — начале XV в. топикой (общим местом). Насколько, к примеру, схожи с мыслями Петрарки те, которые содержатся в трактате Монтеманьо «О благородстве»: «Нужда не лишает его (бедняка. — М. А.) благородства»; «Перестань презирать мою бедность, которая делает мою доблесть еще более славной»{79}. Однако сама по себе эта топика не случайна (впрочем, она никогда не бывает случайной), отражая не христианский идеал бедности и отнюдь не по-традиционному связывая бедность с ренессансной доблестью. Такое же отношение к богатству свойственно и Салютати. У Бруни оценка большого состояния уже меняется: гуманист пишет о пользе, которую приносит обладание богатством владельцу, — оно открывает доступ к должностям, способствует обретению личного блага. Богатство не толкает к греху, а, напротив, «предоставляет возможность укреплять добродетель», — утверждает Бруни{80}. Ту же мысль развивает Маттео Пальмиери: «Богатство и большие средства служат орудиями, с помощью которых влиятельные люди поступают добродетельно… Истинная похвала каждой добродетели заключена в деятельности, а для деятельности необходимо имущество, пригодное для нее. Поэтому не может быть ни щедрым, ни великодушным тот, кто лишен возможности расходовать средства»{81}. Правда, Пальмиери оговаривает возможность обогащения безнравственными средствами и противопоставляет таким людям (которых он осуждает) тех, кто не попирает при этом нравственных устоев: «Заслуживает посрамления тот, кто ради увеличения собственного имущества наносит вред другим. Те же, кто, не вредя никому, увеличивают свое достояние честными средствами, заслуживают похвалы»{82}. По мнению Бруни, богатство полезно обществу и по той причине, что богатство частных лиц служит основой могущества государства. Эта мысль о социальной роли богатства получает дальнейшее развитие у Поджо Браччолини, рассматривающего его как силу, которая способствует процветанию общества.
Итак, богатство приносит пользу и отдельным людям, и обществу в целом. В этом идейном оправдании богатства присутствует моральный критерий (способ обогащения должен быть нравственным), а подчас — и гражданский. Как первое, так и второе Отличает гуманистическую концепцию богатства от жизненной практики пополанов. «Создателям нового мировоззрения важно было включить богатство как социальный фактор, роль которого была уже очевидна для них, в свою этическую систему»{83}.
Таким образом, гуманисты, опиравшиеся на те тенденции, которые трансформировали городское общество Италии, создали новую, антифеодальную этику.
Один из важных аспектов ренессансной культуры составляет отношение ее мыслителей и художников к античной цивилизации. О влиянии античности на этих людей свидетельствует само название культуры — «Возрождение», данное ей не историками, а современниками.
Философы, писатели, скульпторы, живописцы увлеченно и настойчиво искали античные рукописи, статуи, монеты, геммы, медали, сосуды. Гуманисты предпринимали длительные и трудные путешествия, чтобы разыскать в монастырях древние книги, этих «благородных узников», находившихся там обычно в полном пренебрежении. С восторгом сообщает Поджо Браччолини своим флорентийским друзьям, как он разыскал в Сен-Галленском монастыре (Швейцария) труд Марка Фабия Квинтилиана «Об ораторском искусстве»: «Там, в большой груде книг, которые долго было бы перечислять, я обнаружил Квинтилиана, сохранившегося целым и невредимым, хотя и заплесневелого и покрытого пылью. Ибо эти книги лежали в библиотеке не так, как того требовали их заслуги, а словно в некой омерзительной мрачной темнице, на дне башни, Куда не стали бы ввергать даже осужденных на казнь»{84}.