Политические и экономические интересы горожан тесно переплетались: содействовать, будучи членом правительства, возвышению, а подчас и территориальной экспансии городской республики было небесполезно и в хозяйственном аспекте: это расширяло кредитные, торговые, предпринимательские возможности горожан, в первую очередь тех, кто стоял у власти. Флорентийский делец Донато Веллути с почтением описывает в «Домашней хронике» одного из членов своей семьи: «Названный Филиппо ди Бонаккорзо… был достойным и мудрым человеком… Много раз был приором и имел большое состояние в коммуне и был крупным купцом, всеми был любим, весьма мудр и хитер и всегда хорошо выполнял поручения коммуны»{5}.
Однако не всем богачам политическая карьера казалась столь уж привлекательной. «Не пренебрегайте вашими собственными делами из-за общественных, — пишет сыновьям богатый флорентийский пополан первой половины XV в. Джованни Ручеллаи, — ибо тот, у кого недостаток в доме, еще меньшего достигнет вне его. Общественные дела, честно выполняемые, не удовлетворяют нужд семьи, и публичные почести не могут ее прокормить. Добейтесь уверенности в том, что ваше частное состояние сохранится в целости, так что вам будет хватать на обеспечение своих потребностей»{6}. Подобного взгляда придерживались и некоторые другие деловые люди, но полностью отстраниться от должностей во флорентийском аппарате управления лицам, принадлежавшим к господствующему слою населения, очевидно, не представлялось возможным. «Похоже, что он отказывался от тех общественных должностей, от которых можно было отказаться. Я сам помню, как он… отказался стать знаменосцем компании», — пишет о своем отце Бонаккорсо Питти{7}.
Впрочем, возможность принимать участие в управлении для богатых и отчасти средних пополанов постепенно сужалась по мере того как происходила трансформация строя вольных коммун в Северной, а позднее Центральной Италии в синьории, или тирании. Эта трансформация, начавшаяся в середине XIII в., в основном произошла в XIV столетии, а во Флоренции — в XV в. (республиками с олигархическим строем оставались Венеция и Генуя). Конкретные экономические и политические обстоятельства, особенности социальной структуры городского общества обусловили разнообразие типов синьории: некоторые тираны опирались на богатых купцов и предпринимателей, другие — на нобилей или же лавировали между разными группами городского населения. При возвышении тирана старые республиканские учреждения, как правило, сохранялись, хотя их значение резко уменьшалось. «Можно сказать, что душа итальянской коммуны — свободолюбие и патриотизм ее граждан, их вековой республиканизм — и ее стержень, ее сердцевина — ремесло и торговля — продолжают оказывать значительное влияние на экономическую и политическую жизнь тирании… Коммуна, ее учреждения, ее традиции не гибнут внезапно и до конца»{8}. Это относится даже к таким городам, как Милан при Висконти или Сфорца, Римини при Малатеста или Феррара при Эсте, где синьоры стояли во главе государства вполне официально, а члены многих богатых и знатных родов превратились в их придворных. Еще шире был круг Лиц, служивших опорой дома Медичи, члены которого не занимали формально никаких высоких должностей во Флоренции. Так, Козимо, фактически правивший Флоренцией с 1434 г. до 1464 г., опирался на более широкие круги «жирного народа», чем стоявшая до этого у власти олигархия. Впрочем, когда в середине 50-х годов, во время вспыхнувших в городе распрей, Козимо допустил некоторое расширение политических прав горожан и, как сообщает Макьявелли, «все граждане вообразили, что им возвращена свобода»{9}, поддерживавшие Козимо круги богатых пополанов, еще не забывшие грозного народного восстания чомпи, испугались чрезмерной демократизации управления. «Знатные горожане объединились и явились к Козимо просить, чтобы он соблаговолил вырвать как их, так и себя самого из-под власти простого народа и вернуть государство в то состояние, при котором он был у власти, а они в почете»{10}.
Эти круги не просто «находились в почете» при Козимо и Лоренцо Великолепном (1469–1492): именно они занимали места в советах и других учреждениях. Но своеобразие обстановки, в которой создавалась культура Возрождения, определялось и тем обстоятельством, что в известной степени доступ в эти учреждения был открыт также способным выходцам из средних и даже низших слоев пополанов; индивидуальные качества по-прежнему помогали человеку строить собственную судьбу. Не следует забывать и того, что даже тираны во многом своей властью обязаны были самим себе: честолюбию, сильной воле, военному таланту, изворотливости, проницательности. Единоличным правителем города мог стать удачливый подеста, «капитан народа», кондотьер (например, Сфорца), представитель знатного рода (Висконти, Эсте), богатый купец, предприниматель, банкир (Петруччи в Сьене, Бальоне в Перудже, Медичи). Путь к власти мог быть длительным и трудным или коротким: заговор, завоевание города, интриги и пр. Не менее необходимы были качества, присущие «сильной личности», и для того, чтобы удержаться у власти.