– Тогда мутации должны приводить к постоянной деградации, особенно людей!
Так и есть. Факт генетической деградации человека – рост его "генетической энтропии" – уже установлен. Есть даже оценки – 1-2% в поколение.
– Почему же мы тогда ещё не умерли все?!
В былые времена выживали только здоровые – естественный отбор "помогал". В наше время помогает медицина, но что будет дальше остаётся гадать.
– А может дело в какой-нибудь "синергии" мутаций, их совместном действии?
Синергия разрушающих мутаций только ускорит деградацию. Чтобы непрерывная цепь множества мутации, включая предварительное копирований частей ДНК, породила новое усложнение, а тем более новую форму жизни, она должна быть целенаправлена – откуда мы опять приходим к направляющей "руке свободы". Есть эксперименты указывающие на возможность таких адаптивных/направленных мутаций, вызыванных изменениями среды. Пока их обнаружили только у бактерий, но думаю, скоро обнаружат везде.
– То есть правы креационисты?
Разумный замысел, искусственный проект, умный дизайн и т.п. – пустые слова, пока не указано кто или как это делает. "Творец" "сотворил" – не ответ, а уход от ответа.
– Значит тогда дело в естественном отборе?
Естественный отбор – лишь закон существования (выживания) живых существ, не говоря о том, что чем проще организм тем он зачастую жизнеспособнее. В случае эволюции, отбор не является её "законом" поскольку у неё вообще не может быть законов. Чтобы подобный закон мог работать, появление нового должно быть детерминировано. Но появление нового – творческий акт. И этот творческий акт отрицает детерминизм не через разрушение и смерть, а скорее через примирение и сотрудничество.
– Но выживание сильнейшего – это реально существующий закон эволюции!
Не эволюции, а самосохранения и не сльнейшего, а наиболее приспособленного. Тут проблема в том, что само существование живого неотделимо от его постоянного приспособления к условиям среды. Так, дельфины появились когда четвероногое загнали в воду, а птицы – когда четвероногому пришлось высоко прыгать. Т.е. мутации идут направленно и явно определяются потребностью выживания. Соответственно, естественный отбор (равно как и искусственный "отбор" в обществе) – двигатель этой "эволюции". Но эта "малая эволюция" порождает разнообразие, а не принципиально новое. Сильнейший выживает потому, что уничтожает слабого, а не потому что становится качественно лучше – он просто отращивает клыки и когти. Слабый выживает потому, что научается прятаться или высоко прыгать.
– А что мешает создать таким образом новое? Может это и есть новое?
А смысл? Более сложное уязвимее, оно требует более благоприятной среды. Выживание не может требовать сложности – нет никакого закона обеспечивающего более сложному лёгкую победу в конкуренции с примитивным, но сильным и плодовитым. Мы до сих пор боремся с вирусами и можно гарантировать – никогда не победим до конца!
– А почему "творчество" свободы порождает сходные эволюционные результаты? Все животные по большому счёту похожи друг на друга!
Свобода, несмотря на всю свою изобретательность, не всесильна. Так, она особенно "активна" в моменты, когда в детерминизме образуется своеобразная "брешь" – условия как бы становятся более благоприятны для творчества. Скажем, те же неустойчивые состояния системы, когда даже "взмах бабочки" может реально на что-то повлиять. Как говорится, счастливый случай – ведь даже человеку для творчества нужны условия! И как человек не способен сотворить несотворимое, так и свобода иногда повторяется – она ограничена тем спектром возможностей, которые у неё есть, которые она смогла "заложить" ранее. И она не может сотворить нечто очевидно. Например, почему нет зелёной шерсти? Это было бы огромным преимуществом для тех млекопитающих, кто прячется в листве или траве. Зелёных земноводных полно, а теплокровных нет. Почему?
– Вот именно…
Свобода всегда опирается на существующее – синтез, как наиболее вероятный "механизм" творчества, требует готовых базовых блоков. Например, все химические элементы состоят из нуклонов и электронов. Но можем ли мы сказать, что сотворение химических элементов было детерминировано как только эти элементарные частицы оказались в свою очередь сотворены? И да, и нет. По крайней мере, первый атом был чем-то абсолютно новым. А вот новизна следующих элементов уже не настолько впечатляюща. Тут свобода идёт по проторенному, хоть всё ещё и не вполне детерминированному пути. Она словно экономит силы в борьбе с детерминизмом, она предпочитает сперва использовать все имеющиеся возможности прежде чем конструировать что-то принципиально новое. Возможно поэтому мы так часто наблюдаем дублирование и комбинирование там, где нам бы хотелось увидеть безграничный полёт фантазии.