Он пропустил через себя весь бурный поток людей с чемоданами, сумками, рюкзаками и картонными ящиками, которые они тащили на веревке как санки, а потом подошел к одному таксисту. Таксист без выражения лица поглядел на Пахлавона сверху и сквозь зубы произнес: – И ты, что ль, наворовал столько, что аж прямо на такси катаешься?
Пахлавон опустил голову, извинился и отошел в сторону. Минуты через две на него вдруг сам выскочил другой таксист. В красной рубашке в черную клетку и в настоящих джинсах, которые Пахлавон видел пару раз в журнале «Советский экран». – Я никуда не еду, – торопливо сказал Пахлавон и взял таксиста за руку.– Я спросить хочу. Вы не знаете, где работают таджики строители?
Таксист оказался вполне нормальным мужиком. Он почесал подбородок, потом затылок. Значит вспоминал.
– В Останкино слева метров пятьсот от вышки. Ангар для склада собирают. В Марьиной роще на улице Кирова детский парк развлечений делают. Так… Потом ещё возле Матросского моста в Сокольниках есть бригада. Ставят там магазин промтоваров. Вот я туда сейчас поеду. Пассажира ещё одного надо найти.
– Я бы поехал, – промычал Пахлавон. – А сколько стоит?
– С тебя, бедолаги, трояка хватит. Хотя туда пятёра вчистую стучит.
– Трояк есть пока, – улыбнулся Пахлавон. – Я поеду. Мне своих надо найти. Спасибо Вам.
– Да ладно, поехали. Спасибо… Сухое спасибо рот дерет. – Он засмеялся в голос. Они вышли на перрон. Сели в желтую «волгу» с шашечками по бортам. И поехали. Возможно, к пахлавоновскому трудовому счастью.
За каким-то общежитием на Матросском мосту Пахлавон, спрашивая подряд всех, кто попадался, где тут строят магазин, легко нашел таджикскую бригаду. Бригадир был не знаком Пахлавону. И не знал ни его, ни утонувшего брата. Он почесал черные как беззвездная ночь маленькие кудряшки на почти квадратной голове и сказал, что место пустое есть и его можно через секунду начать осваивать. Если у претендента на членство в передовой (Он так и сказал – в передовой) бригаде есть паспорт. Тут приходят раз в неделю люди в форме и проверяют паспорта. Каждую неделю. Как будто кто-то через неделю-другую паспорт свой мог пропить, съесть или в карты просадить. У Пахлавона паспорта не было. Он ушел ночью незаметно и паспорт остался у Сархата.
– Ну, раз нет паспорта, то и место опять пустовать будет. Мне с этими, которые при погонах, жить надо ровно, без перестрелок. Шучу. Я тут девятый год пасусь. И репутацию имею как девственница. То есть, чистую и непорочную. Нарушать её не будем.
– Понял тебя, дорогой, – Пахлавон пожал бригадиру твердую как кирпич ладонь и пошел ловить такси до Останкино. В кармане оставалось целых десять рублей. Целое состояние. Месяц можно жить, если правильно кушать. Недорогие хлеб, картошку, макароны, грузинский чай. Такси он выловил за пять минут. В салоне сидел ещё один толстый мужик, от которого несло плохим одеколоном и пивом. Тоже плохим, кислым. Таксист знал где работают таджики. Он довез Пахлавона прямо до каркаса ангара и взял за сервис пять рублей.
– Это Москва, татарин, – сказал таксист сипло и закашлялся. – Тут цены не узбекские.
– Я таджик! – гордо выкрикнул Пахлавон, от чего толстый дремлющий мужик с плохим пивом в животе вздрогнул и открыл глаза.
– Он таджик, – подтвердил толстый и снова задремал.