Сзади к Наилю подкрался и Грыцько, обхватил его со спины крепким мужицким замком, сжимая сцепленными руками живот гиганта. До груди он просто не дотягивался. Наиль сначала сбросил с себя Толяна, ладонью надавил Евгению на голову, заставил его наклониться и не видеть ситуацию. После чего наклонился почти до песка лбом и Грыцько перелетел через него как юная птица, ещё не научившаяся толком летать, и рухнул мешком в податливый, почти пуховый песок.
– Ничего так, – подумал я и пошел плавать. Мама научила меня в детстве не лезть в воду, не зная броду. Эта простейшая заповедь сто раз выручила меня в буйной и бурной хулиганской юной жизни. Только мамино правило, спорт, книги, художественная студия и музыкальная школа выручили меня тогда и не дали влететь на кичу или на зону. Поэтому я поплавал неподалёку от берега, освежился до такой степени, что забыл и про ночь бессонную и про думы грустные, хотя и лирические. Вышел на берег, добрался до своего портфеля, достал свой « Зенит TTL» и снял несколько кадров богатырских шалостей. Пахлавон принес мне кружку горячего чая и две карамельки. Я увлекся разворачиванием присохшей к конфете обертки и одновременно мыслями о том, что вряд ли я доживу здесь до зарплаты. Очень уж сладко бугор произносил заклинание: «Денег я тебе дам». Когда таким тоном обещают, то или вообще не дадут, либо очень нескоро.
– Эй, Стас-барабас! – закричал Грыцько, вытряхивая песок из майки и трико с пузырями на коленках. – Давай, помогай. Валить надо бычка!! А его примять можно только бульдозером. Давай, подходи. Поваляемся вместе. Помогай друзьям и друзья тебя похоронят с оркестром!
– А можно я сам? – спросил я у всех.
– Сам – чего? Наиля положить? – Грыцько аж закашлялся. Евгений с улыбкой отвернулся, Пахлавон смотрел в кружку с чаем. Толян задумчиво почесал затылок, а композитор издали покрутил ладошкой влево-вправо. Не надо, мол.
– Да ладно, чего вы…– смутился Наиль. – Хочет парень попробовать, пусть попробует. Свои же все. Он тоже свой.
– Ну…– задумчиво сказал Евгений и сел на песок поодаль. – Стас, ты не передумал?
– Да вроде нет пока, – я снял рубаху и туфли. Песок был теплый и бархатистый.
– Ну, давай, нападай, – Наиль подошел поближе и уложил руки на бедра.
– Да я не умею нападать. Защищаться буду. Сам нападай. – Я встал напротив него на расстояние шага.
Наиль снова смущенно улыбнулся, протянул руку, чтобы взять меня за шею и сразу же упал. Ребята сидели метрах в пяти полукругом и ничего не поняли. Наиль, лёжа на животе, поднял голову и спросил меня: – Это что было-то? Я почему валяюсь? Ты же меня не бросал. Нет?
– Нет, не бросал.– сказал Толян. – По-моему, вообще не дотронулся до тебя. Может, ты споткнулся?
-Да нет вроде бы… – Наиль поднялся. – Ещё попробуем?
– Давай.
Наиль левой рукой ухватил меня за правую, а правой потянулся к правой моей ноге, чтобы подсесть и сделать «мельницу», бросок через корпус.
И в этот момент снова упал, но уже на спину, раскинув руки. И снова никто не понял, как это произошло. Евгений подошел ко мне близко и сказал: – Со мной так сможешь?
Он резко выбросил вперед обе руки, стиснул меня за талию и собирался оторвать от земли, взять вес на грудь и по-борцовски бросить меня через «мостик» назад. Но сразу же завалился вбок и потерял равновесие. Вместе с ним я сделал шаг в сторону его уклона и Женя кувырком, через голову перевернулся и отлетел метра на два.
-А если мы вдвоем нападем?– спросил Толян. – С Наилем. А?
– Не, я со стороны посмотрю как он это делает. – Наиль сел на песок.
– Я тоже посмотрю. Это фокус какой-то. Наиля положить на землю – это шутка какая-то. Или казус.
– Или кто?– переспросил Толян.
Наиль обнял Евгения за плечо, сел с ним вплотную и вытянул слегка шею вперед, чтобы разглядеть суть фокуса.
-Ты давай, нападай с Гришкой вместе. Может вы его положите.
Через несколько секунд нападавшие валялись на песке, а Толяна я придержал за кисть и слегка повернул её в суставе. Толян охнул и закричал – Всё, хорош! Есть контакт. Больно, отпусти!
– Стас, ты что, в цирке работал? – Наиль поднялся, обнял меня, но осторожно. Чтобы случайно снова не упасть.
Я им рассказал, что использовал приёмы карате. Никто из ребят о карате ничего не слышал. В 1977 году оно официально и ещё было под запретом и занимались им подпольно. Тех, кого власть вычисляла и находила, наказывали и штрафами, и сообщениями на работу о недостойном поведении, а особо активных или организаторов групп карате, были случаи, судили или выселяли из города.