А вот жизнь за забором завода не задалась с первых дней. Я встал на учет в мусорскую. В городское управление внутренних дел. Дали мне ксиву, что я досрочно освобожденный уголовник и памятку на двух страницах: что можно делать, а чего нельзя. Куда ходить отмечаться раз в месяц. А приглядывал за всеми нами, условно свободными зеками, участковый того района, капитан Кудрявцев дядя Витя. Было ему за шестьдесят. Фамилию свою оправдывал на двести процентов. Кудрявый был как девка после химической завивки. Толстый, пузатый. Ремень брючный почти на помидорах висел. Сапоги носил хромовые, настолько усердно отполированные, что когда он заходил к нам в комнату на троих, то в сапогах его отражались тумбочки, ножки железных кроватей и наши ботинки возле них. Когда он зашел, все просто лежали и сразу вскочили. А я дремал. Спал почти. Устал тележку с камнями гонять. Поэтому встать вместе со всеми не успел.
– Подъём! – скомандовал участковый – Пять секунд до стойки смирно!
– Мы ж не на зоне, – вяло сказал я, медленно возвращаясь в реальную жизнь. – На шмоне у нас и то так не орали. Станцевать тебе не надо? А то я там первым номером в самодеятельности плясал.
Вот эти слова и стали моей роковой ошибкой и стимулом для капитанской ко мне ненависти.
– Встать немедленно! – заорал он срывающимся голосом.– Умный, значит!?
Во-первых, не «тебе», а «Вам, товарищ капитан». Повторить немедленно!
– Я Вам, товарищ капитан, не попугай повторять, – мне стало тошно от одного вида этого безобразного создания в форме и фуражке с узкой кокардой, из-под которой вился кучерявый чубчик, как у донского казачка. – Вас чего к нам приставили? Смотреть, нарушаем мы режим и предписание, хулиганим, водку пьём, баб в общагу водим. А не под кума косить. Да у нас и кум сроду так не орал. Полковник, между прочим.
Всё это я произносил, не отрывая головы от подушки.
– Ах ты, сука! Пыль ты лагерная! – Кудрявцев стал красным и потным. – Пять минут тебе на сборы. Жду в коридоре. Идёшь парашу мыть!
– А ты, дядь Вить, раньше не вертухаем служил? – я сел на кровати, свесил ноги и очень медленно, разделяя слова, прошипел.– Меня по суду освободили. Я вольный. Твоё дело – ловить меня на нарушениях и стучать в управление. А я нарушений ещё не делал. Ни одного. И не сделаю. А сейчас вот встану, сам пойду в управление к майору Володину и вложу тебя за то, что ты без оснований издеваешься над свободным человеком. Где ты тут парашу видел? У нас приличный туалет с кабинками. Парашу мыть…
– К Володину пойдешь?– капитан засмеялся. Стал ещё краснее и его пот с трясущегося жирного лица долетал до меня. – Посмотрим, кто раньше дойдет до Володина.
Он развернулся по-военному на каблуках и вышел, оставив за собой ветерок с привкусом вонючего пота и гуталина с хромовых сапог.
– Сожрет он тебя, – мрачно сказал Гена-Штырь из «четверки» под Тамбовом. – Кто ему поперек глотки встал – хана тому. Могут обратно на зону кинуть. Уже были случаи.
Утром рано, до работы ещё, когда я брился, пришел нарочный. Сержант из управления.
– Антропов кто? – спросил он, оглядывая хаты сверху до низу. – Майор Володин ждет его через десять минут у себя.
Я добрился, надел чистую рубаху в клетку и пошел в Управление.
– Ты Антропов?– спросил майор.– Вон на тот стул падай. Чего бузишь-то?
Старого человека козлом назвал, пришить пообещал при случае. На хрена метлу не держишь? Следить надо за метлой.
– Я похож на сумасшедшего? – удивился я словам майора.– Вы, правда, верите, что я такое мог сказать капитану?
Володин вынул из стола бумагу. Дал мне. Я прочел слово, написанное большими буквами: «РАПОРТ». Читать не стал. Подвинул бумагу обратно.
– Нет, не верю, – майор улыбнулся. – Но ты теперь с ним поаккуратнее. Он тебя теперь и рапортами завалит. Вернее, меня. И жить не даст спокойно. Опять же, ни тебе, ни мне. Вот тут распишись, что с рапортом ознакомлен.
А я тебя должен наказать.
– Наказывайте. – Мне стало интересно.– Обратно на зону, что ли? Так я не против. Напишите, что пил, буянил, не отмечался, из Луги десять раз за неделю уезжал и капитана убил участкового. Дадут пожизненное. Участковый будет счастлив.
– Ёжик, – майор взял подписанный рапорт с моим автографом. – Всё. Свободен. Запомнил, что я сказал?
– Так точно! – ответил я, попрощался и вышел. На улице, по дороге к остановке автобуса меня ждал участковый Кудрявцев. Он успокоился за ночь, улыбался и пошел рядом.