Школа занимала особняки изгнанного советской властью графа Шереметьева. Огромная территория отделена от мира мощным трёхметровым забором, в который были вмонтированы всего два входа с военизированной охраной. Чужой на территорию попасть мог только с помощью подкопа под забор. Или он должен был иметь высокий спортивный разряд, чтобы одолеть забор сверху.
А правда в ВКШ состояла в том, что слушателям рассказывали не прописные мифические вымыслы о нашем прошлом и настоящем, а делились реальной информацией о нашей ковыляющей экономике, о политике, не трогающей за душу простых граждан, о настоящем месте страны в мировом сообществе и действительном отношении жителей СССР к обещанному светлому будущему. Руководитель идеологического фронта должен бы знать как и что есть на самом деле, чтобы на этой основе без ошибок и путаницы поддерживать внедрённые в массы мифы и легенды о скором всеобщем счастье почти райской жизни.
В общем, элитным ВУЗам до суперэлитной ВКШ было так же далеко, как белке до конца круга в колесе. Там и столовая была как нормальный ресторан, бассейн построили – хоть олимпийские заплывы в нём устраивай, общежития занимали часть графских особняков, ну и ещё размещались в шикарных многоэтажках с квартирной системой. Преподавали там лучшие знатоки своих специальностей по истории, философии, психологии масс, мало известной тогда социологии и прочим, менее существенным наукам. Партия запросто ангажировала для лекций и практических курсов самых крупных и популярных в своих отраслях людей, которые не могли даже в страшном сне увидеть, что они осмелились отказать в услуге Центральному Комитету КПСС.
На факультете журналистики, где я учился, даже актерское мастерство было. Не понятно к чему. И были у нас на семинарах крупнейшие журналисты братья Аграновские, Рубинов, Чайковская, великие спортсмены Третьяк, Петров, Рагулин. Они рассказывали о зарубежных странах, куда летали часто. Мастерство актера показывали любимые артисты Высоцкий, Хмельницкий, Золотухин с Таганки, да и сам Любимов пару раз приходил. Владимир Высоцкий приезжал на своём «мерседесе» цвета морской волны с перламутром и ставил его прямо перед парадным входом в главный учебный корпус, где у графа Шереметьева, наверное, была резиденция для приёма высочайших гостей.
В общем, я точно знаю, что ничего похожего по обособленности и элитарности на Высшую Партийную и Комсомольскую Школы наши в Союзе тогда не было. Даже МГИМО в этом смысле далеко отставал. Много чего ещё можно рассказать про ВКШ. Но я и так увлекся. Тем более, жизнь моя в номенклатуру так и не нырнула. Сбежал я от неё. На время…
И вот после неожиданных, но полезных приключений топал через пару месяцев после выпуска к муромскому лесу. В него жутко хотелось заглянуть. Начитался много и наслушался в детстве о чудесах чащобных, колдовских да волшебных. А когда из леса выберусь, сразу на трассу. Ловлю попутку до Владимира, где без билета в поезд не сядешь, а из Владимира рвану в сторону Москвы, на какой-нибудь мелкий полустанок, где прикинусь бедолагой, которого кондуктору станет жалко. И поеду прямиком домой поездом номер сорок три. «Москва-Кустанай-Алма-Ата.» Где мама ждет, отец, друзья, дочь, работа и родные мои желтые акации, и запахи нашего ветра, укротителя близких к городу степей.
Конец 17 главы.
Продолжение следует.
СТАНИСЛАВ МАЛОЗЁМОВ
ОТ ДОРОГИ И НАПРАВО
(Глава восемнадцатая)
Шел я, в общем-то, наугад. Почти наощупь. Мужик с парома, тренер по футболу, путь мне нарисовал только до села Благовещенского и до этой церкви. Дальше надо было самому выбирать, как попасть на трассу, проложенную до Владимира. Вариантов имелось три. Первый – двинуть вперед по берегу Оки вдоль леса. Он тянулся почти на 10 километров. Потом можно было обогнуть его слева, подняться вверх ещё на двенадцать километров и начинать ловить попутку. Против этой дороги я сформулировал для себя предположение, что сразу за лесом к трассе не будет даже тропинки. Потому как на ближайшем к нему ландшафте лежали разнообразные сёла и поселки. И от них уж точно бежали грунтовки до шоссе. Но далеко эти селения от леса или прямо под ним я понятия не имел. Можно было повернуть и сразу вляпаться либо в болото, либо в сорняк по пояс. Дошел бы тогда до трассы к ночи. Второй вариант экономил мне расстояние. Напрямик через лес от церкви я бы прошел всего двенадцать километров. Но вот прошел вообще бы или нет? Как идти я не знал, что за путь эта сказочная муромская чаща, тоже неизвестно. А спросить некого. Кроме туристов даже коровы не паслись рядом. Они бы хоть что-нибудь да промычали бы насчет смысла ломиться сквозь просторное жилище леших, соловьёв свистящих и аналогичных упырей. Поэтому двинул я по левому краю. От берега, мимо Мурома, по жиденькой тропке, которую натоптали либо гномы-лилипуты, либо кто-то очень пьяный брёл от реки домой в Муром на карачках.