…В придворном хозяйстве… была не только небрежность, но и недобросовестность…
В таком большом хозяйстве, как дворцовое, было много служащих, и даже самый строгий контроль не мог устранить злоупотреблений… Бороться с этим злом было нелегко. Известно, что когда однажды император Николай Павлович потребовал сальную свечу, чтобы смазать нос по случаю насморка, то с тех пор в счетах выводилась ежедневно одна сальная свеча, якобы по требованию Государя
Подобное происходило и при императоре Александре III, о чем мне рассказывал лейб-медик К. Г. Гирш… Однажды к нему в Петергоф приехали двое-трое его знакомых. Гирш решил угостить их чаем; не имея своего хозяйства, он спросил гоф-фурьера, можно ли сервировать чай для его гостей; тот отвечал, что вполне возможно, и в назначенное время был подан чай с печеньями, фруктами, конфетами и шампанским, чего Гирш вовсе не просил. На его замечание гоф-фурьер ответил, что это уж так установлено… и что Гирш, по своему званию, имеет полное право его получать.
Однако через некоторое время гофмаршал… при случае шутя намекнул Гиршу, что он, по-видимому, очень любит фрукты, конфеты и шампанское, так как каждый день ему подается угощение… Оказалось, что те, кому это было выгодно, выводили ежедневно в расход на имя Гирша известный № с того дня, как он просил подать чай для его знакомых.
Помню хорошо и не забуду никогда другой случай. Однажды, после высочайшего завтрака в Петергофе при императоре Александре III, я зашел к… дворцовому коменданту… Гессе..
Я застал Петра Петровича чрезвычайно взволнованным… Гессе… сказал мне, что он раздражен тем, к чему бы давно следовало привыкнуть. «Вот ты был на завтраке. Как ты думаешь, что может стоить завтрак? Рублей десять или что-нибудь в этом роде, а выведут в расход много раз больше» (64, с. 180–181).
Если у такого строгого императора, как Николай I, в буквальном смысле слова под носом шло воровство, то что же творилось за стенами дворца…
Впрочем, воровство, и самое тривиальное, «детское», было характерно не только для дворцовых служащих. А. А. Игнатьев, которому, правда, нельзя во всем верить, писал, что после придворных балов, сопровождавшихся ужином, приглашенные буквально грабили стол, расхватывая оставшиеся дорогие фрукты и конфеты. Однако и генерал Епанчин пишет, что однажды Александр III обратил внимание на значительный расход фруктов и конфет и вообще угощенья во время дворцовых приемов. «Иногда приглашенных было немного, а расход на угощение выводился очень большой… Гости не могли уничтожить все это количество. Особенно государь обратил внимание на расход фруктов…» Победоносцев, с которым царь беседовал, сказал, что такой расход вполне возможен: сам он съел один апельсин, а другой и грушу взял для своей приемной дочери. Сам Епанчин признается, что «…держался такого обычая и привозил нашим детям, когда они были маленькие, «царские гостинцы» (64, с. 179). Описывая патриархальные времена Александра I и старого русского барства, граф В. А. Соллогуб вспоминал о возвращениях своей бабушки Е. А. Архаровой с придворных обедов: «…Весь дом ожидал нетерпеливо ее возвращения… Впереди выступал Дмитрий Степанович (дворецкий. – Л. Б.)… В каждой руке держал он тарелку, наложенную фруктами, конфектами, пирожками – все с царского стола. Когда во время обеда обносился десерт, старушка не церемонилась и, при помощи соседей, наполняла две тарелки лакомою добычею. Гоффурьер знал, для чего это делалось, и препровождал тарелки в пресловутый рыдван. Возвратившись домой, бабушка разоблачалась… и садилась в свое широкое кресло… Начиналась раздача в порядке родовом и иерархическом. Мы получали плоды отборные, персики, абрикосы и фиги и ели почтительно и жадно. И никто в доме не был забыт, так что и Аннушка кривая получала конфекту, и Тулем удостоивался кисточкою винограда, и даже карлик Василий Тимофеич откладывал чулок и взыскивался сахарным сухариком» (166, с. 381).
Жизнь императорской фамилии, начиная от самого царя, была строго регламентированной. Уже само воспитание маленьких великих князей в соответствии с тогдашними понятиями зачастую грешило излишней суровостью. Александр Михайлович писал: «Следуя по стопам своего отца императора Николая I, человека исключительной прямолинейности и твердости взглядов, отец мой считал необходимым, чтобы его дети были воспитаны в военном духе, строгой дисциплине и сознании долга… [Он] не разделял современных принципов нежного воспитания…
Поэтому не было ничего удивительного в том, что радости беззаботного детства внезапно оборвались для меня в тот день, когда мне исполнилось семь лет…