Выбор рода и места службы диктовался разнообразными причинами. Иногда он был случайный, иной раз был обусловлен возможностью протекции со стороны знакомых и родственников при прохождении по лестнице чинов, нередко причиной выбора полка была служба в нем в прежние годы отца, деда и т. д.; А. А. Брусилов, выходя из Пажеского корпуса, выбрал 15-й драгунский Тверской полк «вследствие того, что дядя и тетка рекомендовали мне именно этот полк, так как он ближе всех стоял к месту их жительства» (24, с. 16). Иной же раз на выбор влияла даже… форма. Так, А. Н. Вульф, решивший перейти из статской службы в военную в надежде на более быстрое продвижение в чинах, избрал себе «Е. И. В. принца Оранского гусарский полк, выбранный мной единственно по мундиру, ибо он лучший в армии» (45, с. 130). Случай это не единичный: один из современников избрал себе Эриванский гренадерский полк за красную оторочку голенищ сапог; этой оторочкой полк был награжден за то, что в одном из боев дрался «по колено в крови».
Сравнительно немногочисленные военно-учебные заведения, кадетские корпуса, зародившиеся в середине XVIII в. под названием шляхетских корпусов, далеко не обеспечивали потребности армии, тем более что офицеры имели право выхода в отставку в любое время: помещики большей частью выходили в отставку, прослужив несколько лет, в младших чинах корнетов, много – поручиков. Во второй четверти XIX в. доля офицеров из числа выпускников кадетских корпусов и артиллерийского и инженерного училищ составляла 25–26 %; ежегодно их поступало около 600 человек. Поэтому значительную часть офицерского корпуса составляли так называемые недоросли из дворян, не имевшие специального военного образования. Они поступали в полки рядовыми, «на правах дворян», получив домашнее воспитание (они производились в офицеры, выслужив в унтер-офицерском звании 2–3 года), либо «на правах студентов», если они хотя бы год проучились в университете (им нужно было прослужить унтер-офицерами 3–6 месяцев). В XVIII в. дворянство, обязанное непременной поголовной и пожизненной службой («нетчиков» при Петре I подвергали шельмованию, отбирая поместья), шло рядовыми главным образом в полки гвардии и после получения, через несколько лет службы, сержантского звания переводилось офицерами в армейские полки, для чего чины гвардии числились двумя классами выше гвардейских. При отсутствии протекции служба рядовым могла затянуться надолго: например, бедный казанский помещик Г. Р. Державин тянул солдатскую лямку в л. – гв. Преображенском полку 12 лет! Всем известный способ получения офицерского чина ко времени поступления в полк через запись на службу с рождения или малолетства на деле не был столь уж распространен: для этого требовались хорошие связи в столице или в полках, существовавшие далеко не у всех. Появилась такая лазейка в 1744 г., когда Елизавета I указала расписать дворянских недорослей, имевших поместья, по полкам гвардии, разрешив им за малолетством три года оставаться с родителями при условии обучения дома наукам и строю. Таких «военнослужащих», пребывавших на руках у нянек или гонявших голубей в усадьбе, к концу XVIII в. было едва ли не половина комплекта; гвардейские полки якобы даже имели от трех до четырех тысяч сверхкомплектных сержантов, которые никогда не служили. Мемуарист граф А. Ф. Ланжерон писал, что вельможи или лица, пользующиеся протекцией, нигде почти не служили в обер-офицерских чинах: уже в день рождения их записывали сержантами в гвардию; в 15–16 лет они – офицеры, а живут дома; если же находятся в Петербурге, то едва занимаются службой; наконец, «дослужившись» до капитанов гвардии, выходят в армию полковниками или в отставку бригадирами. Правительство, понимавшее порочность такой системы, не предпринимало решительных мер, будучи зависимым от дворянства и особенно гвардии; Екатерина II лишь приказала считать старшинство не с пожалования чином, а со вступления в действительную службу. Взойдя на престол, служака Павел I приказал всех «нетчиков» выписать из полков и впредь принимать дворян в полки с 16 лет юнкерами, с производством в офицеры по экзамену через несколько лет действительной службы (вспомним лермонтовского юнкера Грушницкого или толстовских юнкеров Николая и Петю Ростовых; юнкером начинал службу и сам Л. Н. Толстой). Такие офицеры, получавшие нередко весьма скудную подготовку в родительском доме, составляли около половины офицерского корпуса.