Донателло. Юдифь и Олоферн (1455–1457). Площадь Синьории, Флоренция.
Относительно похожести на произведения древних греков можно сказать следующее: во Флоренции XV века, «горшечники» (цех художников) во главе с Донателло стремились возродить хотя бы отчасти этические и организационные идеи древнегреческого феномена.
Да, результат тоже был хорош, но невозможно вернуться на две тысячи лет назад, и даже на меньший срок возвратиться никуда нельзя. Однако, по свидетельству Вазари, заповеди «союза горшечников» были именно такой попыткой. «Горшечники» — это те, кто из аморфной массы камня, красок и глины творили форму, высший художественный замысел.
Донателло украсил произведениями своей работы (из дерева, мрамора и бронзы) Венецию, Флоренцию, Геную, Падую и многие другие города Италии. Он состязался с Брунеллески в изваянии деревянного распятия и, побежденный им в этом, далеко превзошел соперника во многих других изваяниях.
Донателло достиг одинакового совершенства в барельефе, в горельефе и совершенно плоском рельефе, и он оставил своему отечеству следующие произведения: «Юдифь» из бронзы, «Давида» и «Святого Иоанна Крестителя». Последняя статуя — это одно из лучших произведений Донателло, но посреди праздников, устроенных в его честь в Падуе, он написал: «Оставаясь один, среди общих похвал, я скоро забуду то, что я знал; напротив того в моем отечестве критика меня будет держать настороже и заставит идти дальше».
Донателло. Иоанн Креститель (1415). Музей Флорентийского собора, Флоренция.
А некоторые вершиной творчества Донателло в технике бронзы считают статую Давида. «Давид» впервые упоминается в документах 1469 года (в то время он стоял на колонне посреди двора Палаццо Медичи во Флоренции), после изгнания Медичи в 1495 году статуя была перенесена во двор Синьории и стала своеобразным символом Флоренции и ее борьбы за независимость. В отличие от средневековой скульптуры, статуя рассчитана на круговой обход. Новаторским было также обращение скульптора к теме наготы: впервые после эпохи Средневековья нагое тело было изображено в таком крупном масштабе и столь реалистично.
Кстати
Донателло брался за любые заказы, даже дешевые. Он выполнял не только статуи и бюсты, но даже фамильные гербы на каминах и фасадах домов. Работа доставляла ему удовольствие, а деньги были не главным. Их он держал в подвешенной к потолку корзинке, в которую каждый из друзей и учеников мог при необходимости запустить руку.
«Святому Иоанну Крестителю» знатоки противопоставляют лишь ренессансный идеал воина-героя «Святого Георгия». Джорджо Вазари восхищенно описывал эту статую так:
«Голова ее выражает красоту юности, смелость и доблесть в оружии, гордый и грозный порыв, и во всем изумительное движение, оживляющее камень изнутри. И, конечно, ни в одной скульптуре не найти столько жизни, ни в одном мраморе — столько одухотворенности, сколько природа и искусство вложили в это произведение руками Донато».
Донателло. Давид (1440). Национальный музей Барджелло, Флоренция.
Донателло. Святой Георгий (1415–1417). Национальный музей Барджелло, Флоренция.
Святой Георгий стоит с обнаженной головой, опершись на свой щит, и вся его юная фигура дышит величавым спокойствием, а в глазах его выражается кротость. Говорят, что когда Донателло окончил эту статую, он показал ее своему маэстро, а тот посмотрел на нее и сказал:
«В ней только один недостаток». Донателло крепко задумался над этими словами, и они запали ему глубоко в сердце; но маэстро не хотел уточнить, какой именно недостаток в статуе. Донателло так принял к сердцу слова маэстро, что захворал от душевной боли и был близок к смерти. Тогда он позвал к себе маэстро и сказал ему: «Дорогой и великий человек, скажи мне перед моею смертью, какой недостаток ты нашел в моей статуе»? Маэстро улыбнулся и ответил: «В ней тот единственный недостаток, что она не говорит». «Если это так, — воскликнул Донателло, — то я умираю счастливым».
Не знаю, правдива ли эта прелестная история. Скорее всего, она несколько искажена, так как Донателло умер, когда ему было 80 лет, и он сам обращался к своей работе со словами: «Заговори же, наконец, заговори!» Тут речь идет о мраморной статуе старика, плешивого, со впалой грудью, с одним плечом выше другого, со скрюченной рукой. Она стала известна под именем Цукконе, то есть «тыква» — «лысая голова». Эта статуя — образцовое произведение Донателло, и это к ней он обращался после ее окончания, подобно Пигмалиону. Но дело не в том, верна ли предыдущая история, а в том, что народ, который относится с любовью к скульптору, умершему пять с половиной веков назад, может рассказать такую прелестную легенду и чувствует при этом красоту этого воображаемого события, должен обладать особенными качествами. Такая слава никогда не увядает, и сверх того тут есть что-то лучшее всякой славы — любовь!