В 1718 году при активном участии восьмого сёгуна Ёсимунэ была проведена еще более масштабная реформа противопожарной службы. Всем домовладельцам было приказано заменить соломенные крыши на черепичные, а также выкопать погреба. Число городских пожарных станций увеличилось до 48 и в дальнейшем росло. При каждой станции был сформирован пожарный отряд, получивший обозначение в виде знака слоговой азбуки и собственную униформу. Пожарный инвентарь был у всех одинаковым: лестницы, багры и сигнальные вымпелы (матои). При пожаре старший отряда сначала определял зону распространения огня и дома, предназначенные к обрушению. После этого “лестничные” взбирались на крыши этих домов и разбивали черепицу. Следом за ними шли носильщики сигнальных вымпелов[7]. По приказу они взбирались на крышу с 20-килограммовым вымпелом и устанавливали его, чтобы очертить зону пожаротушения и сферу ответственности группы. Затем за дело принимались “багорные”, с помощью нехитрого инструмента обрушивавшие строения и тем самым лишавшие наступающий огонь пищи.
Однако рост числа пожаров в большом городе опережал совершенствование мер по борьбе с огнем, поэтому важной составной частью реформы 1718 года стало привлечение к этой борьбе широких слоев городского населения. Спасение погорельцев стало в большей степени заботой самих будущих погорельцев. Штат пожарных расширился за счет малоквалифицированной рабочей силы — подмастерьев плотников, каменщиков и так далее. В рабочее время они возводили городские постройки, а во время пожаров их разрушали. Им платили и за то, и за другое — правда, мало. Пожарные-профессионалы и нанимаемые горожанами любители (тоби) нередко вступали между собой в стычки за право потушить пожар. Тушить у любителей получалось хуже, но, будучи местными жителями, они чаще оказывались на месте первыми.
Население оповещали о пожаре ударами в колокол. Но звонить разрешалось только после того, как официальный противопожарный отряд известит о нем население барабанным боем. А пока дело доходило до барабанов, между отрядами пожарных шла борьба за приоритет, нередко с бранью, ссорами и даже потасовками.
Число пожаров не уменьшалось, и городской штат огнеборцев продолжал расти. В конце XVIII века их насчитывалось около 10 тысяч человек. Весь деревянный малоэтажный Эдо был уставлен дозорными вышками, а каждый квартал имел собственного сторожа (дзисинбан), который регулярно обходил территорию и при обнаружении подозрительных лиц должен был доставлять их в участок. Он же проверял квартальные ворота и с наступлением сумерек запирал их. Наиболее важные правительственные и городские объекты, в том числе замок сёгуна, охраняли от огня персонально назначенные удельные князья со своими отрядами.
Пожарные
Противопожарные нововведения постепенно распространились и за пределами столицы. Пожарные уже тогда пользовались двусторонними накидками из плотной хлопчатобумажной ткани, хорошо впитывавшей воду. Когда влага с внешней стороны испарялась и ткань начинала нагреваться, накидку надевали наизнанку. Для борьбы с огнем были сконструированы и ручные насосы: слабые и почти бесполезные. В XIX веке британский ботаник Роберт Форчун писал: “Эти насосы представляют собой самое слабосильное приспособление из когда-либо виденных мной; напор воды в брандспойте вряд ли превосходит игрушечный водяной пистолет и недостаточен даже для полива грядок” [Сугиси, 2011].
Начальник отряда в пожарном костюме
Второй из трех крупнейших столичных пожаров (Мэйва но тайка) начался в полдень 29 февраля 1772 года в храме Дайэн, в районе Мэгуро, и продолжался более суток. Тогда погибло и пропало без вести более 18 тысяч горожан. Сгорело 169 резиденций удельных князей, в том числе усадьба внука восьмого сёгуна Мацудайра Саданобу (1758–1829), прямо перед пожаром ставшего главным госсоветником. Огонь уничтожил также 170 городских мостов и 382 храма. Это был поджог, и он уничтожил половину города. Поджигателя нашли спустя два месяца, в конце апреля 1772 года, и в июне казнили на костре.
Ночной сторож. Источник: EC
Третий крупнейший пожар (Бунка но тайка) вспыхнул в Эдо 4 марта 1804 года. Жертв оказалось значительно меньше (1200 человек), однако ущерб был гигантским: сгорело 530 кварталов и 126 тысяч домов, 110 тысяч горожан остались без крова. Для погорельцев построили восемь огромных временных приютов.
7
Сигнальный вымпел представлял собой шест высотой полтора-два метра с утяжеленным для устойчивости основанием и яркой, видной издалека эмблемой отряда.