На самой макушке Пача-Мамы находятся древние руины храма Солнца. Взглянуть на них не удалось – они на реставрации и окружены трёхметровым забором. Чуть в стороне, на возвышении, как на постаменте, громоздилась каменная глыба. Я залез на неё для лучшего обзора и застыл от восхищения: был тот миг, когда всё озеро усыпано переливающимися в лучах закатного солнца стружками «золота». На небосводе тихо тлели, чуть дымясь кровью, высоко парящие облака. Сумерки в этих широтах короткие. Остров на глазах погружался в чернильную мглу. Унося последние отголоски дня, по небу проплыл запоздалый клин красных от лучей невидимого уже солнца гусей. Облака, ещё несколько минут отражали прощальные отблески светила, скрывшегося за гребнем почерневших гор, но вот и они погасли. Земля и небо слились в непроницаемо-угольной тьме, старательно засеваемой Виракочей алмазными зёрнами. Неясные силуэты людей, принимая самые фантастические очертания, прорисовались лишь вблизи. Воздух сразу посвежел, наполнился влагой. Из-за зубчатого горизонта в звёздную заводь лебедем выплыла луна.
Спускались, освещая тропу фонариками. В деревне электричества нет, и чтобы мы не плутали, нас встречали заботливые хозяева. По дороге Эмиль проговорился Валерио, что у меня сегодня день рождения. Доведя нас до дома, индеец исчез, а вскоре появился с двумя соседями (один из них был с гитарой). Сам Валерио достал тростниковую флейту. Индейцы сначала о чём-то пошептались, а потом устроили шикарный концерт-поздравление. Хозяйка тем временем накрыла во дворе стол, я открыл бутылку водки «Золото Башкортостана» (так и хочется написать более нежное – «Золото Башкирии»), и мы допоздна веселились при свете керосиновой лампы.
У Валерио оказался очень приятный голос. Индейские лирические песни в его исполнении трогали до глубины души. Потом гитара перешла к Эмилю. Русские романсы очаровали хозяев. Когда бутылка опустела, в ход пошла «писка» – местная водка.
В сорока метрах от нас приплясывали на мелкой ряби лунные блики, а два белоголовых россиянина и три черноволосых индейца племени аймары радостно братались, провозглашая тосты за дружбу между народами.
Антонио, товарищ Валерио, разоткровенничался и похвалился, что знает место, где находится затонувший инкский храм. Обнаружил он его случайно, когда нырял за оторвавшимся якорем. Вокруг него стоят покрытые илом статуи. (Может те, что из золота?) Это место Антонио держит в тайне, потому что получил запрет от Пача-Мамы. Она приходила к нему в ту же ночь и сказала, что настанет час и явятся люди из катакомб и перенесут их в её Дом. После этого она опять обретёт силу и родится новый Инка, который устроит справедливый мир. Тогда на Земле воцарит благоденствие. Мы были заинтригованы, но в душе сильно сомневались в правдивости его рассказа.
Проснувшись ближе к полудню, ужаснулся:
– Кошмар! Мне седьмой десяток!
Чтобы не попасть под власть этой страшной цифры, сказал себе: «Камиль, вчера ты достиг пика. Теперь начинается отсчёт лет в обратном направлении. Так что распечатал ты не седьмой, а пятый десяток, и с этого дня будешь не стареть, а год от года молодеть!»
Ловко я с перепугу выкрутился?! Посмотрим через несколько лет, что из этого настроя на омоложение получится.
Жизнь на острове течёт размеренно, без суеты. Не удивительно, что мать Валерио в 90 лет (проверил свои дневниковые записи: оказывается ей ещё больше – 92 года!) – довольно крепкая, властная женщина. Лицо, конечно, в кружеве глубоких, словно вырезанных резцом, морщин, но спина прямая, подбородок держит высоко.
Интересно, что когда мы надумали купить у жены Валерио шерстяной шарфик с шапочкой-шлемом и попросили снизить цену, сам Валерио побежал к матери за разрешением. И деньги отдал ей же. Матриархат!
Что интересно, пенсия в Перу даётся сразу, как только выработал положенный стаж. Так, учителю необходимо отработать 30 лет. То есть, если работаешь в школе с двадцати лет, можешь уйти на пенсию в пятьдесят. Во главу угла поставлен стаж работы. Справедливо!
Что ещё на Амантани бросается в глаза? Люди приветливые, полны достоинства. На их лицах не увидишь ни тени раздражения. Разговаривают тихо, вполголоса. Женщины работящие (а где иначе?) – вяжут, даже когда идут за водой. Грузы (сушняк, траву для скотины, ну и, разумеется, детей) тоже они носят. Всё за спиной, в платках-сумках. Я, наконец, подглядел, как они «загружают» их. Расстелив платок, груз кладут посередине и два противоположных угла накидывают на него. Потом берутся за два других и забрасывают груз за спину. Всё, вроде бы, предельно просто, но попробуй повторить…