Следующая остановка у острова Пескадо, возвышающегося посреди слепящей глади «белого моря» крутым горбом. Он известкового происхождения: на скалах хорошо видны остатки кораллов и морских ракушек. Сейчас остров утыкан лишь гигантскими, в пять-семь метров высотой, кактусами. Между этими колючими исполинами бродят флегматичные броненосцы, порхают рыжеватые птички.
Установив у берега раскладной столик со стульями, Диего попотчевал нас шикарным обедом. Мясо ламы было до того вкусным, что я даже вылизал тарелку. И гарнир из кинуа – кустистого, с разноцветными листьями злака, растущего в горных районах, был ему под стать.
Фотографируя со всех сторон изумившие меня гигантские древовидные кактусы, я нечаянно наступил на отвалившийся мясистый «листок». Пять острых игл, пробив толстую подошву, вонзились в ступню. Стиснув зубы, стал осторожно снимать кроссовку. Несмотря на все старания, кончики трёх игл всё же обломились. Пришлось скакать до машины на одной ноге. Эмиль с помощью ножика и пинцета провёл «операцию» по удалению засевших игл и залил ранки йодом.
Местное население стволы этих кактусов распускает… на доски. Хотя они по всей длине испещрены сквозными отверстиями, изготовленная из них мебель довольно прочная. (На самом острове гигантские кактусы не рубят – здесь заповедник.)
Беседуя с французом, с грустью узнали, что раньше во Франции преподавали культуру, историю России (СССР), а сейчас эти разделы из школьной программы исключены. Увы, с горечью приходится констатировать, что авторитет нашей страны в глазах европейцев сильно пострадал. Причин на то много, но это отдельная тема.
На ночь нас разместили в уникальном, возможно, единственном на земном шаре, отеле из каменной соли. В нём не только стены и потолок, но и стулья, и кровати, и стол, и даже часть посуды сделаны из соли! Пол тоже покрыт хрустящим под ногами слоем крупных, похожих на огранённые алмазы, кристаллов. Воздух густо пропитан соляной пылью. Дышится легко, но когда умываешься, язык ощущает явный привкус соли. Что любопытно – кровать из соляных блоков великолепно аккумулирует тепло, и ночью на ней спишь как на русской печке.
Ужин был обильный и весёлый, с двумя бутылками красного вина. За столом сидели два татарина, француз, итальянец и боливиец. У всех разные языки, традиции, но это не мешало нам понимать друг друга, шутить, смеяться. Как оказалось, у каждого из нас одни и те же заботы, схожие проблемы, и радуемся или огорчаемся мы по одним и тем же причинам.
С удивлением узнали от Диего, что и в Перу, и в Боливии не любят туристов из Израиля: шумные, бестактные. Для меня такая характеристика израильтян была полной неожиданностью. Видимо, в Израиле настолько строгие порядки, что, вырвавшись на волю, молодёжь оттягивается по полной программе.
Перед сном вышли во двор. На чёрном небосводе, покрытом алмазным бисером, царил огромный медовый диск. Оспины кратеров делали его похожим на лицо радостно улыбающегося колобка. Это было так созвучно нашему настроению, что мы, обнявшись, запели кто во что горазд. Когда приступ веселья и эйфории закончился, ребята отправились на свои соляные кровати.
Оставшись один, я вновь вглядываюсь в разбросанные по чёрному куполу созвездия и понимаю, что это совсем другие, доселе невиданные мной звёзды. По горизонту то и дело полыхают зарницы. На склонах гор ненадолго появлялись и гасли какие-то блуждающие огни. Всё в этих краях иначе, загадочнее, чем в родном Северном полушарии.
С утра вновь мчимся по идеально ровной соляной равнине. Неожиданно въезжаем на участок, покрытый тонким слоем воды. В нём, как в зеркале, отражаются голубая бездна неба, торжественно плывущее полупрозрачное облачко. Все вышли из машины. Ступив на сухой участок, поворачиваюсь – где Эмиль? и вижу библейский сюжет: ко мне по воде идёт, спустившийся с небес Иисус Христос…
Наконец белая пустыня Уюни позади. Джип, натужно рыча, заползает на отроги красно-коричневых гор, залитых толстым слоем стекловидной лавы. То и дело вспугиваем викуний, щиплющих реденькую, растущую жидкими пучками, траву.
Дорога разбита так, что нас бросает из стороны в сторону, как во время тропического шторма.
Перевалили заваленный громадными ошмётками лавы гребень (4150 м.) и увидели внизу обширную котловину с озером Каньяна посередине. Из-за обилия термальных источников оно парит, берега в жёлто-зелёных пятнах серы. На водной глади горят розовым облаком несколько тысяч фламинго. Красивые птицы, грациозно вышагивают по соленущей воде и вязким, белёсым островкам, выуживая широкими, крючковатыми клювами что-то съестное из чёрной жижи. Диего утверждает, что рачков. Правда, непонятно, как эти рачки могут размножаться и выживать в таком концентрированном соляном растворе. А может, для этих рачков соль – мать родная?!