На следующий день как только солнечный луч поцеловал кресты на храмах, и те в ответ благодарно засияли, мы выехали в Паракас – крохотный городок на полуострове, глубоко вонзившем в Тихий океан свой острый коготок. От туда мы отправимся к заповедным островам Балестас.
Дорога пролегала вдоль Тихого океана по безводной холмистой пустыне, покрытой песком и щебнем. Вдоль дороги ряды лачужек, напоминающих наши карликовые садовые домики конца шестидесятых годов, только не дощатые, а из шлакоблоков. Вокруг каждого заборчик из крупноячеистой сетки. Людей не видно, насаждений тоже. Мы недоумевали: зачем люди строят такие жалкие лачужки на бесплодном раскалённом песке? Причина оказалась банальной - бизнес. Поясняю: панамериканскую автомагистраль – гордость двух континентов – собираются расширять, и состоятельные перуанцы заблаговременно скупили прилегающую к дороге землю. Этими «постройками» они имитируют её освоение. Когда начнётся расширение трассы, хозяева получат от генподрядчика приличную компенсацию за землю и снос «недвижимости».
Паракас – городок необычный: жилые кварталы состоят из приставленных друг к другу кубиков, накрытых общей бетонной крышей, заваленной сверху всевозможным хламом. Во дворах (крыша местами имеет разрывы) бардак ещё хлеще. Ощущение хаоса усиливают торчащие по углам прутья ржавой арматуры. Возможно, кто-то и планирует в будущем надстраивать вторые этажи, но главная причина, побуждающая имитировать стройку, связана с тем, что налог на недвижимость в Перу платят только за готовые объекты.
К островам Балестас, на которых разбросаны лежбища морских львов, нас доставил быстроходный катер. Выходя из залива, он так долго прыгал по гребням метровых волн, что вытряс из нас весь завтрак. Примыкающая к заливу небольшая овальная бухта была забита эсминцами, грозно ощерившимися в сторону океана стволами пушек и кассетами торпед. У входа в неё торчала рубка подводной лодки.
Выйдя в океан, увидели на покатом каменистом берегу вертикальные и горизонтальный борозды. Когда отплыли подальше, они соединились в стилизованное изображение огромного кактуса. Моторист пояснил, что он красуется здесь ещё с доинкских времён, и в старину служил для мореплавателей своеобразным дневным маяком.
Острова – покатые, буро-коричневые горбы, внутренности которых изъедены гротами и нишами, – встретили нас невообразимым рёвом развалившихся на камнях сотен морских львов и львиц. Между их коричневых лоснящихся туш ползали чёрными головастиками, недавно родившиеся малыши.
Когда подплыли совсем близко, с высоко нависающего карниза скатилось несколько увесистых камней, не причинивших, к счастью, детёнышам (мамашам и папашам тем более) вреда. Один из валунов упал в воду, окатив нас веером солёных брызг.
Вокруг хозяина самого большого гарема – громадного льва, заметно выделявшегося крупной головой и густой гривой, – нежилось не менее сотни самок, одетых в более светлые шубки. Справа и слева гаремы помельче. На особняком стоящей скале, похожей на клык доисторического чудища, восседал ещё один громила. Увы, этот великан проиграл битву за право обладания одним из гаремов и теперь зализывал раны.
Отлогие макушки островов сплошь покрыты полями птичьих колоний. Пернатых такое множество, что, когда они вдруг поднимаются в воздух, небо чернеет. Помимо неумолчного гвалта, ветер доносит от гнездовий нестерпимую вонь.
На уступах скалистого мыса замечаем несколько пингвинов. Общипанные, помятые. Похоже, здешний климат им не подходит.
На обратном пути завернули в живописную бухточку, защищённую от прибоя цепью скал. Здесь, в уютном кафе, полакомились севиче – национальным блюдом из сырой рыбы и морепродуктов, выдержанных минут десять в соке лайма. По вкусу оно напоминает дальневосточную талу, но поострее. Перекусив, искупались. Это вызвало изумлённые возгласы местных: из-за холодного перуанского течения они даже в воду не заходят.
Каменистая пустыня, начиная с городка Ика, постепенно трансформируется в песчаную. И вот под чисто выметенным лучами солнца ультрамариновым сводом уже дыбятся волна за волной громадные барханы. Когда-то восхитившие меня в Арабских Эмиратах дюны были высотой до семидесяти метров, а тут выше двухсот! Удаляясь на юго-восток, они образуют полноценную горную систему с гребнями, перевалами, ущельями, седловинами. И всё это из чистейшего песка. Человек на фоне этих песчаных исполинов сам выглядит крохотной песчинкой. В царящем здесь безмолвии, кажется, что это шуршит, стекая по склонам, время.