До шестидесятых годов прошлого столетия большинство горожан жило в вагончиках и домиках на колёсах. Капитальных домов было крайне мало. Но после того как правительство начало вкладывать огромные средства в развитие туриндустрии и поток туристов из года в год стал нарастать, у людей появились средства для строительства полноценного жилья.
Среди автомобилей часто видим наши «Нивы». Аргентинцев привлекает их непревзойдённая проходимость. Ещё бросилось в глаза обилие битых машин – так и ездят годами: кто с помятой, уже поржавевшей «мордой», кто с продавленным боком или развороченным задом. Дорог немного, но состояние основных автомагистралей безукоризненное: гладкий, без единой ямки асфальт, по бокам современные АЗС.
На улицах много собак. Все крупные, добродушные. Добродушные до такой степени, что даже для проформы не лают, не говоря уж о том, чтобы зарычать или оскалиться. Люди тоже приветливые, несуетливые. Продавцы в магазинах внимательны, но ненавязчивы. На каждом углу продаются местные сувениры. Особенно широкий выбор пончо, кожаных шляп, ремней с богатой отделкой металлом, но сами горожане национальные костюмы не носят, хотя то же пончо очень удобно и практично. Я купил одно и проходил в нём до самого возвращения домой. Про Аргентину можно сказать, что это наиболее европеизированная страна в Южной Америке.
В городе сушь и тридцатиградусная жара, а над Андами клубятся мощные облака, валит снег. Горы всю влагу, приносимую с Тихого океана, «забирают» себе. Природа устроила здесь поразительную по контрасту картину: раскалённая, выжженная пустыня соседствует с мощнейшими ледниками!
Воздух над Патагонией прозрачней слезы младенца: в этих краях обычной для Северного полушария серой дымки не бывает. Небесный свод что в зените, что вдоль горизонта – одного, сине-голубого, цвета. Вероятно, это связано с отсутствием в Южном полушарии развитой промышленности*.
* Территория Южноамериканского континента между 46 и 51 градусами южной
широты признана ЮНЕСКО самым экологически чистым районом на Земле.
Утром, взяв в аренду внедорожник, поехали в горы.
Дорога изрядно пощекотала нервы: крутые, ухабистые подъёмы, траверсы с жутким боковым наклоном, резкие, почти отвесные спуски. Повсюду валялись отполированные древними ледниками каменные глыбы. Сухая земля покрыта короткой, рыжеватого цвета, травой, растущей чахлыми пучками. В голове невольно вертится вопрос: как же тут домашние животные выживают? И не просто выживают, а ещё дают превосходнейшее по качеству мясо.
У груды потрескавшихся камней заметили выводок лисят. Остановились сфотографировать. Не боятся – подпускают метра на два. Если подходишь ближе, сразу прячутся в расщелины.
В предгорьях наткнулись на ранчо местного гаучо*. Оно огорожено столбиками, сквозь которые протянуто несколько рядов гладкой проволоки. Въезд на территорию через единственные ворота.
*Гаучо (исп.) – пастух.
На склонах холмов пасутся табуны лошадей. Возле дома хозяина остовы старых повозок с громадными, до двух метров в диаметре, колёсами: в былые времена дороги отсутствовали, и чем больше размер колеса, тем легче было преодолевать здешнее бездорожье.
Гаучо Даминго – крупный бородатый парень в широкополой шляпе из толстой кожи и с платком на шее встретил нас у ворот. С гордостью показав свой табун лошадей и стадо коров, повёл к кошаре, расположенной у подножья полуразрушенных скал, из под которых бил родничок. Здесь под навесом стоял деревянный стол и скамейки. Тут мы в полной мере оценили вкус запечённой на углях патагонской говядины. На вид вроде обыкновенный пласт мяса, а во рту тает что-то божественное – кажется, ел бы и ел с утра до вечера. Видимо, сказывается чистота окружающей среды, благоприятный климат и особый состав растущих здесь трав.
Запивали эту вкуснятину домашним красным вином. Оно тоже понравилось. Прежде я не понимал, как можно ощутить вкус солнца в вине, а тут пил и чувствовал, что пью напиток, насыщенный теплом солнечных лучей.
Оказалось, что помимо выращивания лошадей и коров, Доминго занимается по заказу правительства ещё и отловом гуанако для расселения там, где их в прежние годы выбили браконьеры. Для этого он использует оригинальное метательное устройство – болас. Оно представляет собой прочный и узкий, сплетённый из тонких полосок сыромятной кожи, ремень, на двух концах которого закреплены, обшитые кожей, два шарообразных камня. К середине этого ремня прикреплёна плетёнка покороче с таким же каменным шаром. Во время охоты болас раскручивают и метают вслед убегающей добыче. В полёте ремень разворачивается во вращающуюся, туго натянутую струну и, обматывая ноги добычи, стреноживает животное. Таким же способом обездвиживают и страусов нанду при отлове их для зоопарков и зооферм. Некоторые гаучо используют болас и для поимки лошадей.