Их организм был великолепно приспособлен к выживанию в условиях пронизывающих ветров, дождей. Благодаря наличию жировой прослойки, они могли спать даже на камнях. С приходом морозов морские кочевники жгли костры у своих жилищ, а когда плавали – прямо в каноэ на площадке их глины.
Проходя по проливу октябрьскими ночами 1519 года, капитан Фернандо Магеллан увидев такое множество костров, дал острову весьма странное для одного из самых влажных на Земле мест название – «Огненная Земля».
Селькнамы, в отличие от прибрежных индейцев, были более рослыми и пропорционально сложенными. Питались они мясом гуанак, которых добывали луком со стрелами, имеющими каменные или костяные наконечники. Поскольку они вели кочевой образ жизни, жилища у них были временными и представляли собой шалаши из шестов, покрытых шкурами. В холодное время года носили меховые накидки и тёплые шапки конической формы. Их семьи, как писали первые колонисты, отличались сплочённостью и взаимовыручкой. Женщины – скромностью, а матери – привязанностью и нежностью к своим детям.
Языкам огнеземельцев присуще редкое смысловое богатство, содержащееся в одном слове. Так, самоназвание прибрежных яганов – «ямана» означало «жить, дышать, быть счастливым».
С появлением европейцев, численность индейцев стала заметно сокращаться не только от занесённых переселенцами эпидемий оспы, но и в результате их сознательного истребления в начале ХХ века, когда на Огненной Земле нашли золото и на острова архипелага хлынули тысячи искателей лёгкой наживы.
Помимо этого численность сокращалась ещё и потому, что промышлявшие охотой селькнамы считали овец, завезённых и выращиваемых европейцами, своей законной добычей и охотились на «белых гуанако» голыми руками. Колонисты, чтобы защитить поголовье своих отар, стали отстреливать индейцев наравне с пумами, которые тоже переключились с гуанак на более лёгкую добычу – овец. В результате пумы поднялись в горы, а чистокровных аборигенов на сегодняшний день можно увидеть только на фотографиях в музее. Последний индеец племени селькнам умер в 1974 году, последний яган – в 1999.
После ночёвки на берегу высокогорного озера Эсмеральдо, напоминающего чашу, из которой на равнину шумным ступенчатым потоком льётся бирюзовая вода, прошли по долине Терра Майер сначала к озеру Фагнано, потом, перевалив по узенькой тропке невысокую лесистую гряду, к вытянутому лентой озеру Бомбило, поразившему нас атласной гладью воды. По ней густо расходились круги от кормящихся рыб. Здесь мы с азартом порыбачили. Форели наловили столько, что половину выпустить обратно. На следующий день вышли к дороге и на попутной машине вернулись в город.
Рассказывая про Аргентину, нельзя не упомянуть про любимый напиток аргентинцев – матэ. Как минимум каждый второй носит с собой термос с горячей водой, мешочек с чаем матэ, калебасу из высушенной тыковки-горлянки, в которой его заваривают, и металлическую, слегка изогнутую трубочку – бомбилье с мундштуком и ситечком на конце. Через неё пьют, вернее, посасывают круто заваренный, горьковатый, с лёгким привкусом сладости, тонизирующий настой.
Сам чай готовится из измельчённых листьев и стебельков кустарника парагвайского падуба. Аргентинцы уверяют, что он улучшает настроение, повышает иммунитет, умственную и физическую активность, одновременно ослабляя чувство тревоги. При этом воздействует мягко. Для людей с избыточным весом немаловажно то, что этот чай притупляет чувство голода.
В течение дня аргентинец по нескольку раз засыпает в тыковку молотый матэ и заливает в неё из термоса тоненькой струйкой горячую воду с температурой около 80 градусов так, чтобы она как можно меньше смачивала верхний слой чая. К матэпитию приступают минуты через три.
Когда встречаются друзья, калебасу с бомбилье пускают по кругу, как трубку мира у североамериканских индейцев. Считается, что поделиться матэ с собеседником – значит выразить к нему свою симпатию и доверие.
Гурманы со стажем советуют чай в калебасу засыпать на две трети объёма (я попробовал, мне кажется, достаточно и четверти). Первый раз этот горько-сладкий напиток мало кому нравится, но со временем к нему развивается стойкая тяга.
Каждую порцию матэ можно заваривать несколько раз. Кстати, должен предупредить, будете в Аргентине, говорите – матэ. Делать ударение на втором слоге – матэ – в Южной Америке не только недопустимо, но и опасно, ибо может быть спутано со словом мате, означающим «я убил».
Утром, несмотря на сильное волнение, отправились на катере к скалистым островам, на одном из которых находится мыс Горн – край земли! Острова встретили нас оглушительным гвалтом. Тучи птиц сновали за рыбой к морю и обратно, без умолку галдя и шурша крыльями. Целый день они так курсируют, чтобы прокормить своих прожорливых, быстро растущих птенцов, сидящих в гнёздах среди камней. На террасах смешно топтались подле своих малышей десятки тысяч чёрно-белых бакланов, издали очень похожих на пингвинов. Над ними закладывали немыслимые виражи острокрылые буревестники, альбатросы, мельтешили стремительные утки.