– А при чем тут деньги? – удивленно спросил Али.
– Как при чём? Мой папа говорит, что всё можно только за деньги. Я думаю, тот, кто очень богат, видел аллаха.
– Но ведь он и для бедных?
– Конечно, и для бедных, а помогает только богатым.
– И не правда, – закричал Али. – Он недавно нам с Иршадом крючок подарил, а на крючок мы рыбину поймали большущую, вот такую, – и Али растянул руки в стороны как мог шире.
– Врёшь, – безапелляционно заявил старший мальчик.
– А вот и не вру. У папы спроси. Или у дяди Гулама, – добавил Али, увидев спешащего к стадиону соседа, и побежал к нему навстречу.
Процедура намаза длилась не более пятнадцати минут, и Гулам Расул появился у ворот стадиона в тот момент, когда молившиеся только что мусульмане уже встали и, обнимаясь, похлопывая друг друга ладонями по спинам, говорили: «Ид мубарак!», то есть «Поздравляю с идом!»
Гулам было расстроился, поняв, что пришёл слишком поздно, но к нему навстречу уже бежал маленький Али Замай и кричал:
– Дядя Гулам, скажите ему, какую большую рыбу мы поймали с Иршадом.
Гулам улыбнулся, тут же забыв о неприятности с опозданием. Ему нравился этот старший сынишка его товарища и, подхватив Али под руки, он поднял его в воздух и снизу вверх проговорил:
– Ид мубарак, Али!
– Ид мубарак! – ответил поспешно Али, опускаясь на сильных руках, и продолжал упрашивать:
– Ну, правда, дядя Гулам. Ведь мы же поймали рыбу?
Гулам Расул посмотрел на подошедшего мальчугана и весело спросил:
– Тебя как зовут, сын аллаха?
– Я Аюб Хан, а не сын аллаха, – насупившись, ответил мальчик.
– Э, да все мы, как говорят, дети аллаха. А рыбу Али и мой сын поймали действительно громадную, это уж точно аллах им помог, если не считать пежабца, без которого они бы тоже её не вытащили.
В это время в ворота потекли люди, совершившие намаз. Тройка разговаривающих отошла в сторону, ожидая старшего Замана и третьего забойщика. Вскоре подошли и они. Обнявшись, сказав друг другу «Ид мубарак!» и бросив по 25 пайс в жестяную коробочку нищего, которая теперь непрестанно звенела от сыпящихся монет, группа из трёх мужчин и двух мальчиков отправилась домой. Мухаммед Заман второй раз деньги не стал бросать нищему, но, проходя мимо, опять подумал, что лицо, повязанное чёрным куском материи, ему напоминает кого-то. Он даже заикнулся было об этом Гуламу, но тот рассмеялся, говоря:
– Тебе ещё на калек обращать внимание. Дал деньги и ладно. Вот прикатит за жертвенным мясом, тогда и рассматривай, если захочешь, а сейчас нужно торопиться.
К середине дня ветер ещё больше усилился и теперь дул уже не порывами, а стабильно в одну сторону к не столь далёкому океану. Растущие на улицах тощие акации угодливо кланялись ветру, изредка даже слегка постанывая. Стройные пальмы с крепкими станами игриво кудрявились и будто готовы были отдать свои платья, широко распуская рукава и швыряя их во след озорнику. Только солидные деревья пипал, невысокие, но с могучими кронами, спокойно стояли, как бы в раздумье, над суетой сует мира, позволяя лишь мочкам сухих корней, свисающих там и здесь с крепких веток, вытягиваться за ветром, чтобы служить людям флюгерами, указывающими направление муссона.
Ветер сбивал жар палящего солнца, и это можно было легко почувствовать, как только он останавливался хоть на секунду. Тогда казалось, что рядом, совсем близко, отворили железную дверь огнедышащей печи и вот она обдаёт полыхающим пламенем. Впрочем, сорокаградусное пекло ощущалось и с ветром, правда, приезжими с севера людьми, а не местными жителями, которым было просто некогда обращать внимание на жару.
Ид был в самом разгаре. Если утро этого дня заполнялось звуками блеющих коз и баранов, мычащих буйволов и коров, то теперь их почти не было слышно. Зато на улице появлялось всё больше групп веселых мужчин, одетых в нарядные однотонные, но разных расцветок костюмы. Ветер надувал, пытаясь разорвать длинные рубахи-камизы, но тут же сдавался, выскальзывая из длинных до пояса разрезов по бокам, которые для этой цели и делались. Так что ветру оставалось только играть с фалдами, не причиняя вреда и беспокойства ни праздничным костюмам, ни их владельцам. А у тех заботой было лишь раздать бедным куски жертвенного мяса да зайти к друзьям с товарищеской долей.
Икбал Ахмед уже приехал к дому своего маленького друга Али Замана, уложил любимого верблюда в стороне от открытого, огороженного мелким кустарником дворика и, держа в руке целлофановый пакет с куском мяса пожертвованного им животного, направился навстречу выбежавшему из дверей мальчику.