Так, почти сразу заговорили о сближении (без слияния) ЛУКОЙЛа и ОНЭКСИМа, в связи с возможной ориентацией В. Черномырдина, а за ним и «Газпрома», на «ЮКСИ». Подобное объединение стало бы весьма мощным. Но в тот же день, когда стало известно о встрече Алекперова с Потаниным, руководство «ЮКСИ» нашло президента ЛУКОЙЛа в Азербайджане. 23 января Алекперов дал пресс-конференцию, где заявил, что не вел серьезных переговоров с ОНЭКСИМом. Более того, информационное агентство «Интерфакс» сообщило о возможном картельном соглашении о совместной деятельности между «Газпромом», ЛУКОЙЛом и ОНАКО (компания, которую В. Черномырдин берег от нефтяных «акул», но которой он был готов пожертвовать, чтобы избежать перехода Алекперова из газпромовского блока в потанинский).
Эксперты прогнозировали: на объединение ЛУКОЙЛ и ОНЭКСИМ скорее всего не пойдут, а вот некоторое сближение банка и нефтяной компании на почве приватизации «Роснефти» вполне реально. При сложившемся весьма хрупком балансе сил аукцион по продаже акций «Роснефти» способен качнуть маятник равновесия в сторону любого из трех претендентов. С этой точки зрения предстоявший аукцион представлялся аналитикам одним из центральных событий 1998 года.
Этот пример — одно из многочисленных свидетельств того, что власть, погрязшая в клановых предпочтениях, теряла авторитет у населения. Все видели, что единой власти в стране нет, что правительство состоит из алчных эгоистических группировок, действия которых направлены не на поиск стабильности и всесторонне обоснованных путей решения социально-экономических проблем общества, чего россияне ждут уже не один год, а на создание своих исключительных позиций, прежде всего в финансовых группах, для обеспечения своего успеха в предстоявших парламентских и президентских выборах.
1998 год начался и с обострения российско-чеченских отношений, показав, что чеченская проблема остается одной из самых серьезных для России.
Большой резонанс вызвало заявление министра внутренних дел А. Куликова, сделанное после нападения боевиков на Буйнакск, в намерении нанести превентивные удары по бандитским базам, где бы они ни находились, в том числе и на территории Чечни. Реакция чеченской стороны была легко предсказуемой: М. Удугов заявил, что осуществление этих угроз будет означать начало новой войны. А. Масхадов официально заверил, что на «чеченской территории нет ни одной базы или иного объекта, где занимались бы инструктированием, тренировкой террористов и диверсантов». Напряженность в Чечне и вдоль ее границы нарастала. Дестабилизация обстановки в республике явилась официальной причиной того, что поездка российского президента в Чечню не состоялась.
Впрочем, здесь была и другая причина — значительное ослабление позиций А. Масхадова из-за длительного противостояния внутри руководства республики. Многие полевые командиры уже открыто выступали против президента Чечни, считая, что никаких особых заслуг перед Ичкерией у него нет и его лояльность к России не оправдана.
Чтобы сохранить стабильность внутри республиканского руководства, А. Масхадов уже передал часть своих полномочий Ш. Басаеву. И тот факт, что формирование нового чеченского правительства было поручено Ш. Басаеву, являлось очередным свидетельством того, что на политической арене Чечни демонстративно утверждалась фигура, известная своими мировоззренческими установками. Это, в свою очередь, не могло не вызвать болезненную реакцию в Москве. Уже в начале 1998 года специалисты по чеченской проблеме предсказывали обострение отношений Москвы и Грозного.
И точно, переговоры вновь застопорились. Поездки в Чечню секретаря Совета безопасности И. Рыбкина и вице-премьеров О. Сысуева и В. Хлыстуна ничего нового не дали.
Сложные и противоречивые процессы проходили и в силовом ресурсе власти.
Военная реформа, которая должна была начаться в 1997 году, в начале 1998-го оставалась на той же точке отсчета. Это создало напряженную ситуацию в армии, которая вконец была деморализована нищенским содержанием, пренебрежительным положением военнослужащего в обществе, унижением достоинства офицера. И сколько бы ни говорили генералы — руководители Вооруженных сил о благополучном морально-политическом состоянии офицерского корпуса, истина в другом: нищий, лишенный достоинства и уважения офицер никогда не был и не может быть опорой власти.