Состоявшееся после двухдневных переговоров назначение М. Задорнова первым вице-премьером по финансово-экономическим вопросам стало своеобразным компромиссом, свидетельствовавшим, что позиции группировки Б. Березовского были отнюдь не столь прочны и что президент не сразу решился на однозначный переход к «радикальному» сценарию, а решил понаблюдать за развитием обстановки.
Б. Ельцин всегда стремился строить взаимоотношения кланов через систему сдержек и противовесов (например, связка О. Сосковец — А. Чубайс). Профессиональный и личностный потенциал главы транспортной монополии был такой, что в случае утверждения Н. Аксененко в роли отвечавшего «за все», можно было констатировать лишь дальнейшую деградацию правящей страной элиты. Ключевые вопросы управления экономикой решались бы и вовсе теневым образом — администрацией президента, или, вернее, узкой группой в ее формальном и неформальном руководстве.
При таком раскладе сил фигура премьера рисковала стать сугубо декоративной. Возможно, С. Степашин отдавал себе в этом отчет и потому выступил за «уравновешивание» Н. Аксененко вторым первым вице-премьером — председателем бюджетного комитета Думы А. Жуковым. Его кандидатура, судя по всему, была выдвинута не без влияния А. Чубайса. Однако Кремль достаточно резко отреагировал на инициативу С. Степашина. Поскольку кандидатура А. Жукова не была согласована с администрацией, то С. Степашин получил в ответ достаточно жесткую реакцию президента.
О том, что группировка Б. Березовского имела перевес, свидетельствовало назначение В. Рушайло министром внутренних дел. Некоторые аналитики склонны были даже рассматривать это назначение в контексте подготовки «семьи» к новой попытке осуществления жесткого конфронтационного сценария с радикальной переделкой всего конституционного и политического поля.
Полностью лояльный по отношению к президенту С. Степашин, по мнению наблюдателей, не был ставленником Б. Березовского, хотя на ранних этапах своей карьеры имел с ним контакты, в основном с связи с чеченскими делами. 23 мая С. Степашин подтвердил, что он будет продолжать настаивать на назначении А. Жукова первым вице-премьером.
Если президент рассматривал кабинет министров С. Степашина исключительно в качестве прикладного и технического инструмента для решения своих ближайших задач, что было наиболее вероятно, то правительство С. Степашина обречено было стать временным и переходным, а любые попытки премьера проводить сколько-нибудь самостоятельную линию привели бы лишь к сокращению отведенного ему срока пребывания в Белом доме. Не случайно, наверное, большинство серьезных политических сил, от КПРФ до НДР, не спешили лоббировать продвижение своих представителей в этот кабинет.
Однако если сам Б. Ельцин имел планы, не во всем совпадавшие с планами «семьи» и Б. Березовского, и присматривался к С. Степашину как к одному из возможных преемников, то «последнему олигарху» не дали бы возможности монополизировать все рычаги влияния на правительство. Ясность в этот вопрос могло внести только время.
Если исходить из структуры политических потребностей (но не экономики!), фигура С. Степашина говорила о многом.
Б. Ельцин за время своего правления перепробовал многие модели режимов: либерально-демократический Е. Гайдара — А. Чубайса; распределительно-номенклатурный — В. Черномырдина; отчетливо «подопытное» правительство С. Кириенко, финал которого совпал с прогнозировавшимся дефолтом, счастливо избежавшим его преемника; наконец, было вполне коалиционное правительство Е. Примакова.
Новое правительство должно было обеспечить, как минимум, невозможность нового перехода «красных» в наступление, а может быть, даже их временный уход с политической арены. Обозреватели отмечали: новый председатель правительства не олицетворял собой какой-то особый экономический курс, считался наиболее ресурсообеспеченной силовой фигурой российского истеблишмента и представлял собой открытую компенсацию видимого оскудения центральной кремлевской власти. Фигура С. Степашина трактовалась в качестве одного из факторов объективно и неизбежно складывавшегося нового профиля режима Б. Ельцина — мобилизационного режима с элементами диктатуры.
Уход Е. Примакова и назначение С. Степашина означали конкретное начало нового выборного процесса, главными задачами которого было снова переиграть «красных» и с ними протестный слой населения; «не пустить» наверх криминалитет; обеспечить истеблишменту гарантии физического, экономического — а в случае удачи и реализации известных технологий — и политического выживания.