По мнению экспертов, новое движение самостоятельно идти на выборы не может и скорее всего будет искать союзников.
«Духовное наследие». Народно-патриотический союз России (НПСР) уже не один месяц находился на грани раскола, в частности, из-за того, что входившее в НПСР «Духовное наследие» предлагало тесное сотрудничество с Ю. Лужковым. Так, А. Подберезкин считал: «То, что говорится «Отечеством», — калька с нашего государственно-патриотического мировоззрения».
Решение КПРФ и АПР об отдельном участии в выборах побудило «Духовное наследие» также выстраивать свою колонну. Велась активная кампания, в том числе через СМИ, по мобилизации своих сторонников на некоммунистической основе.
Просто «Россия». В июне 1999 года появились слухи о возможном формировании под эгидой администрации президента суперблока «Россия», который мог бы объединить движения «Вся Россия», «Голос России», «Наш дом — Россия», «Новая сила» (С. Кириенко) и «Правое дело». Основная цель такого блока — создать конкуренцию «Отечеству» и отобрать у него электорат (по расчетам инициаторов, около 50 процентов). Появление «России» могло бы способствовать объединению разрозненных финансовых потоков для противодействия Ю. Лужкову и его движению и содействия прохождению в новую Думу лояльных к режиму депутатов.
Итак, подводя итоги событий мая-июня 1999 года, наблюдатели сходились во мнении, что правительство С. Степашина формировалось не столько для решения сложнейших экономических и социальных проблем, стоявших перед страной, сколько с прицелом на сиюминутные политические задачи.
Из федеральных властных структур были «вычищены» все представители оппозиционных партий и сторонники Ю. Лужкова. Главной особенностью нового кабинета министров стала полная подконтрольность президенту и его администрации. Это позволило президентской команде взять в свои руки основные рычаги управления страной, силовые и правоохранительные ведомства, информационную политику и использовать их в своих интересах. С другой стороны, образование связки «президент — администрация — правительство» позволило проводить экономическую политику, в том числе строить отношения с МВФ, без особой оглядки на Думу.
С. Степашину как премьеру, безусловно, было нелегко. Кратковременные «стажировки» на высоких должностях в парламенте, аппарате правительства и ведомствах позволили ему накопить некоторый государственный опыт, но далекий от экономики. Ожидать от него выработки и проведения продуманной и твердой экономической политики не приходилось. Об этом свидетельствовала и его речь в Госдуме при утверждении — набор лозунгов, подходивших по своей «левизне» скорее для Г. Зюганова. Реальных механизмов их претворения в жизнь он даже не обозначил. Поэтому «затрубленная» схема деятельности нового правительства представлялась примерно такой: экономическую и финансовую политику определяли «рекомендации» МВФ и близких к «семье» «олигархов», а задача С. Степашина реализовывать их, не допуская никаких социальных катаклизмов, нараставших по мере неизбежного дальнейшего падения уровня жизни в результате принятия уже обещанных «непопулярных» мер.
Аналитики предсказывали неизбежность трений внутри обновленного кабинета. Уже при его формировании обозначилось противоборство различных группировок. Основная борьба прогнозировалась за контроль над бюджетообразующими («денежными») отраслями и ведомствами. Ясно также было, что ставленник администрации Н. Аксененко не намерен смириться с ролью вице-премьера (хотя и «главного первого»), а будет стараться подмять под себя не только «второго первого» вице-премьера, но и С. Степашина.
У С. Степашина в этой борьбе, как представлялось аналитикам, шансов было мало — по причине отсутствия опыта, знаний, команды, поддержки. К тому же в «семье» и у президента зрело недовольство «чрезмерной» самостоятельностью С. Степашина: сохранил в правительстве В. Матвиенко и часть людей Г. Кулика, взял В. Михайлова (бывший первый заместитель секретаря Совета безопасности не пользовался доверием «семьи» как симпатизировавший КПРФ), «бился» за А. Жукова, «отбивал поклоны» Е. Примакову, да и в Думе получил неожиданную поддержку.
Н. Аксененко выглядел более опытным, более напористым, и к тому же он пользовался поддержкой заинтересованного в нем клана «теневых руководителей» — Т. Дьяченко и Б. Березовского. О многом говорила его «телерадиоактивность», причем основной рефрен его выступлений: «Я в правительстве главный». Не случайной скорее всего была и «оговорка» президента в телефонной беседе с Г. Селезневым в отношении Н. Аксененко как кандидата на пост премьера. Правда, против Н. Аксененко были настроены А. Чубайс и Е. Гайдар, которые считали, что этот «ЧВС № 2» способен лишь «дискредитировать реформы». «Младореформаторы» поддерживали С. Степашина.